перегара и еще чего-то несвежего, что определенно заменяло ей нашатырь и приводило в чувство. Мужчина перманентно тряс ее за плечо и слово заклинание повторял: «Эй, очнись, эй, очнись, эй, очнись….» От того, что все ее тело, как казалось Иришке, напоминало один сплошной синяк и отзывалось болью на каждое прикосновение незнакомца, она снова потеряла сознание, но в этот раз всего на пару минут, как потом сказал ей этот незнакомый мужчина. Когда она окончательно пришла в себя, голова ее кружилась пуще прежнего, а тело ломило так, как будто она разгружала всю ночь вагоны с углем. Наконец незнакомец понял, что пора переходить к более активным действиям и предложил ей свою помощь в ее транспортировке:
– Я тут недалеко живу, всего пятьсот метров, давай я тебе помогу подняться. Идти-то сможешь?
Иришка по-прежнему ничего еще толком не соображала, но все же автоматически кивнула головой. Несмотря не то, что мужичок был невысоким и хилым на вид, он оказался достаточно жилистым. Ловким и сноровистым движением он поднял ее как куклу и умело повел к себе. В такой ситуации Иришка даже не думала о новой опасности, потому что то, что она пережила до этого, ей хватило сполна. Но слава всем святым, мужик оказался порядочным человеком. Он привел ее, качающуюся на ногах как кувшинка в пруду, в какой-то полуразвалившийся дом с покосившейся крышей и дверью, практически снятой с петель. Внутренняя обстановка жилища тоже не радовала. В углу притаился сиротливый и старый топчан, около запыленного окна стоял еще дореволюционный обшарпанный стол да две хилые табуретки, на столе скромно возлежала нехитрая снедь в виде нарезанной засохшей колбасы, краюхи хлеба да бутылки беленькой, а большую часть комнаты занимала огромная печь, но, вполне вероятно, она не использовалась по назначению, потому что в доме витали какие угодно запахи, но только не запахи ароматных щей или сдобных пирогов с мясом.
Иришка кое-как доковыляла до топчана и рухнула на него. Мужичок тут же принес ей немного воды, которую она с жадностью выпила и попросила еще.
Немного погодя он нерешительно спросил:
– Ты не наркоманка случайно?
Иришка в бессилии только отрицательно мотнула головой.
– У тебя нет никаких повреждений, а ты ходишь как чумная. У меня тут давеча к соседу сын приезжал с компанией, так что они тут учудили!!! Всю ночь ржали как кони на водопое, а потом бегали голышом по всей деревне, – сказал он и, кажется, хотел с ней пообщаться еще, но она, еле разжав губы, прошептала:
– Нет. Я немного посплю… Хорошо?
– Да, конечно, спи, сколько душе угодно, не буду тебе мешать, – тут же отозвался он и присел к столу.
Иришка с облегчением закрыла глаза, но объятия Морфея не хотели принять ее, поэтому она решила просто лежать, попытаться расслабиться и вспомнить все события прошедших дней. Какие-то важные моменты из ее непутевой жизни то ускользали от ее сознания, то снова неожиданно возвращались к ней. Наконец ей удалось собрать этот паззл из последних трех месяцев воедино.
Когда она и Виктор, как-то шутя и походя, избавились от ее назойливого любовника, и стали жить вместе. Это было незабываемое для нее время любви, позитива и хорошего настроения. Иришка, словно бабочка, летала на крыльях счастья. Виктор предложил ей уволиться и взял на себе все текущие расходы. Конечно, она не была против этого, потому что теперь у нее появилась реальная возможность проводить с ним все время, все дни и ночи, не думая о том, где он находится сейчас и что делает. Но спустя две недели Виктор засобирался в свой родной город и предложил ей составить ему компанию, попробовать там снять квартиру и жить вместе. Она была вне себя от счастья, ей по-настоящему выпал счастливый шанс быть с любимым и никогда не расставаться с ним. Как же потом она горько сожалела об этом! Как она неистово ненавидела его, потому что он изначально знал, какая жизнь ей там уготована, но, видимо, причиняя осознанно людям страдания, он радовался и ликовал. Он, словно вампир, питался энергией душ, растерзанных им людей.
Первое время ничто не предвещало беды. Все шло спокойно и размеренно. Они, как планировали, сняли маленькую квартирку на окраине. Виктор, как он ей сообщал, уходил в каждый день по делам работы и возвращался поздно. Она узнавала и не узнавала его. Его как будто подменили. Он больше не шутил и не улыбался, когда его взгляд соприкасался с ее взглядом, Иришке чудилось, что он немного морщится при виде ее, как будто жует кислый лимон, он не говорил ей больше нежных слов, даже не называл ее по имени. Он был всегда недоволен ею и частенько пренебрегал ее обществом, а потом и вовсе переселился в гостиную на диван. Он объяснял это тем, что безумно устал, но вот наступят выходные, и все наладится. Но приходили очередные выходные, и ничего абсолютно не менялось. Виктор снова и снова куда-то уходил и поздно приходил, частенько он являлся домой в порядочном подпитии, но не считал своим долгом объясняться с ней по поводу своего поведения. Однажды Иришка не выдержала и на ночь глядя выбежала из дома и пошла, куда глаза глядят…. Она проревела все ночь напролет, не обращая внимания на случайных прохожих, которые заинтересованно оборачивались в ее сторону. Вернулась она под раннее утро, истерзанная, уставшая и замерзшая, мечтая только о теплом душе, чашке