с тросточкой шёл по грязному тротуару, стараясь смотреть одновременно под ноги и вперёд. Зато по сторонам, что было прямо-таки отлично, не пялился. Жан подмигнул Жанне и скорчил свирепую гримаску: наш клиент! Жанна в ответ только сверкнула глазами.
Время для охоты было идеальное: сумерки, но ещё не темнота. По темноте такие солидные джентльмены в одиночку не ходят – боятся. Они ж не понимают, что сумерки в плане видения ничем не лучше темноты: все предметы расплываются, фигуры сливаются, лиц не упомнишь. Всё вокруг серое, как грязная подмётка. Но нет, сумерек эти гуси нещипаные привыкли не опасаться. Ну, сами виноваты.
Когда Жан выскочил из-за угла и перегородил господину дорогу, тот поначалу даже не остановился. Как шагал вперёд, так и продолжал шагать, только недовольно махнул рукой: отойди, мол, мальчишка. Но Жан поступил ровно наоборот: шагнул навстречу прохожему, так что они чуть не столкнулись. И только тут господин, опешив, споткнулся и подался назад. Не давая ему опомниться, Жан выставил перед собой потрёпанную пачку газет и заголосил:
– Ужасное преступление! Ужасное преступление! Ещё один ребёнок похищен!
Господин разинул рот. Лицо у него было ещё не испуганное, но уже рассерженное. Он попытался отогнать Жана тростью, но не преуспел: мальчишка глядел в оба и увернулся от удара.
– Похищена маленькая Мэри Дженкинс! Купите газету, сэр! Только самые свежие новости!
– Отойди! – грубо прикрикнул прохожий, снова поднимая трость. И снова не попадая по цели.
– Вы и ваши дети в опасности! Неведомый похититель нападает на самых беззащитных! Только самые свежие новости от двадцать третьего марта…
– Да отойди ты!
Из чёрной, жуткой подворотни, в которую столь приличные господа никогда не спешили заглядывать, выскользнула Жанна. Бесшумной походкой подкралась к жертве сзади, ухмыльнулась и подмигнула брату.
А господин этого, конечно, не заметил. Он всё ещё пытался отогнать назойливого мальчишку, будто надеясь, что при одном точном ударе тростью это чумазое недоразумение просто испарится с его пути.
– Купите газету, сэр! Всего пятьдесят центов, сэр! Это горячий ужин для меня и для моей маленькой парализованной сестрёнки! – горестно запричитал Жан, делая ещё полшажка вперёд.
Услышав, что она, оказывается, парализованная, Жанна прыснула и быстро зажала рот рукой. Но господин опять ничего не заметил.
– Мне не нужна твоя газета! Послушай, мальчик…
– Моя маленькая, парализованная, слепая, глухонемая сестрёнка так страдает! – взвыл Жан, заглушая дальнейшие слова господина. – Я вынужден был оставить её одну в том сыром подвале, где мы снимаем угол. Я так беспокоюсь, а вдруг и её похитят?
– Да мне-то какое дело! – Господин тоже повысил голос. – У меня нет детей! Меня всё это не волнует! Обирайся с моей дороги немедленно, щенок, а не то…
– Только очень жестокосердного человека может не взволновать эта трагическая история, – продолжал Жан, подступая всё ближе и преданно заглядывая прохожему в глаза. – Позвольте, я расскажу вам, как всё было.
Жан набрал в грудь побольше воздуху и кинул быстрый взгляд на Жанну. Она стояла уже почти вплотную к жертве, её ловкие руки скользнули по клетчатой шерсти пиджака.
– Восьмилетняя Мэри Дженкинс садила цветы в садике возле своего дома, – затараторил Жан, ухитряясь сочетать невероятную скорость речи с трагическими интонациями актёра оперетты, – её добродетельная мать вышивала, сидя на крыльце, и приглядывала за дочерью. Ничто не предвещало беды… Увы, несчастье было уже совсем близко!
Рука Жанны тихонько пролезла в карман «клиента». Прохожий было дёрнулся, но Жан свободной от газет рукой тут же схватил его за лацкан.
– Слушайте дальше, мой господин, это ужасная история! Маленькая Мэри прилежно закапывала в землю луковицы тюльпанов, как вдруг её внимание привлекло яркое пятно за оградой. «Мама, там на тротуаре лежит настоящая роза! – воскликнула она. – Наверное, её кто-то обронил. Можно я подниму этот прекрасный цветок, мама?» Миссис Дженкинс, не чуя беды, кивнула. Тогда малышка отворила калитку и выскользнула на улицу. Её тёмно-синее платье замелькало между прутьями решётки…
– Хватит мне тут заливать, противный мальчишка! – прохожий побагровел от ярости и начал вырываться, а Жан не пускал. Вдвоём (на самом деле втроём) они потешно закружились на одном месте. – Убирайся вон, пока я тебя не поколотил! У меня от тебя уже в глазах двоится!
Кажется, крем глаза он всё-таки заметил Жанну. Но это нестрашно. Жанна – ловкая девчонка, на ерунде её не подловишь.
– Спустя минуту или две миссис Дженкинс позвала дочь, но та не откликнулась. Тогда несчастная мать несчастной девочки вышла из садика и оглядела улицу. Там не было ни души! Её возлюбленная крошка пропала! – Жан выдержал короткую, но исполненную глубокого трагизма паузу, и добавил: – От девочки остался только белый шейный платок, который подобрали рядом с местом предполагаемого похищения…
– Я сейчас