овремя обезвреженный агент противника может стоить выигранного сражения, а хорошо законспирированный собственный агент во вражьем стане – и того больше.
Уж кто-кто, а Жуков обязан понимать значение «Смерша». Но именно Жуков чаще других спускал собак на смершевцев за их будто бы упущения и чуть ли ни дармоедство, в то время как армия из-за них же – будто бы! – несет неоправданно высокие потери. Хорошо еще, что Сталин не слишком прислушивался к наветам Жукова и ему подобных армейских начальников и не давал в обиду систему, созданную по его, Верховного, воле и подотчетную только ему лично.
За годы командования «Смершем» Абакумов нажил себе много врагов. Способностью к дипломатическим уверткам господь его обделил, а власть, которую дал ему Сталин, вскружила голову до такой степени, что он уверовал в свою исключительность, будто среди сталинского окружения он, Абакумов, единственный человек, который не врет, не добивается себе личной выгоды, а служит лишь делу, которое ему поручили. У него, например, весьма натянутые отношения с генералом Серовым, во время войны уполномоченным представителем НКВД по 1-му Белорусскому фронту, который, по убеждению Абакумова, плясал и продолжает плясать под дудку маршала Жукова. Не зря же Серову присвоили звание Героя Советского Союза и, разумеется, не без протекции командующего фронтом. А тот факт, что Сталин в сорок третьем разыграл с немцами карту, на которой Жуков значился чуть ли ни козырным королем, заставив того наступать в районе Ржева, заранее предупредив об этом немцев, уронили в глазах начальника «Смерша» авторитет маршала настолько, что и сам Абакумов не мог понять, за что Жукову такая честь.
– И Жюков тоже? – спросил Сталин неожиданно.
– Так точно, товарищ Сталин. И многие подчиненные ему генералы вагонами гнали в Советский Союз всякое добро. По нашим данным на даче маршала Жукова образовался целый склад из произведений искусства, старинных сервизов и мануфактуры.
Сталин покачал головой и пошел к двери по ковровой дорожке. Постоял там, вернулся назад, к столу. И тут же задал новый вопрос, но уже совсем о другом:
– Так, говорите, бывших гитлерюгендцев? И что же, они собирались партизанить?
– Вряд ли, товарищ Сталин. Мальчишки, они везде мальчишки. Наши тоже рыщут по местам боев, собирают оружие, стреляют, подрываются на минах и гранатах. За всеми не уследишь. Романтика, товарищ Сталин. Может, у немецких мальчишек что-то и еще намешано, но не убивать же их всех без разбору. А этих окружили в лесу во время их сходки, забросали немецкими же гранатами и расстреляли из немецких автоматов. При этом каждого добивали выстрелом в затылок. Сто сорок человек – настоящее побоище.
– И много таких фактов?
– Много, товарищ Сталин. И не только в нашей зоне, но и в зонах союзников. И не только мальчишек, но и бывших эсэсовцев и членов нацистской партии. Встретят на улице, схватят, сунут в машину, увезут куда-нибудь, задушат или прирежут. Кто-то специально устраивает такие провокации, чтобы столкнуть нас с союзниками. Мол, мы на их территории, а они на нашей. Неспроста это, товарищ Сталин.
– А что контрразведка?
– Пока мы никого не поймали за руку. Но те из немцев, кто случайно остался жив, говорят, что на нашей территории это были русские комендантские патрули с красными нарукавными повязками, но более-менее хорошо знающие немецкий язык. А на территории союзников – их патрули. В Венгрии, в Румынии и даже в Австрии имеют место подобные же факты, но уже против тех, кто так или иначе сотрудничал с немцами.
– А вы не допускаете такой возможности, что кто-то мстит нацистам за прошлые грехи?
– Допускаем, товарищ Сталин, – неуверенно переступил с ноги на ногу генерал Абакумов. – Есть пока еще не подтвержденные данные о том, что в Париже евреями создана секретная военная организация под названием ДИН… Что это значит, мне пока не известно. Эта организация ставит себе целью уничтожить не меньше миллиона немцев в отместку за их преступления против евреев. То есть за каждого убитого еврея. Возможно, что это лишь слухи.
– Пусть ваши люди займутся этими слухами. Если они подтвердятся, это пригодится нам в будущем. Но на территории нашей зоны оккупации, что бы там ни было, с этим пора кончать. Не исключено, что тут преследуется и другая цель. Не исключено, что это как-то связано с подготовкой судебного процесса над фашистскими преступниками. Вам не кажется, что кто-то хочет поставить нас с ними на одну доску?
– Вполне возможно, товарищ Сталин, – вытянулся генерал. И тут же, расслабившись: – Но для этого необходимо собрать неопровержимые доказательства.
– Поезжайте в Берлин, товарищ Абакумов, разберитесь на месте во всех этих безобразиях, – произнес Сталин после долгого молчания. – Война закончилась, с немцами Восточной… по крайней мере… Германии надо устанавливать дружеские отношения. А если армия грабит гражданское население, без суда и следствия расправляется с немцами, которые воевали против нас, то она превращается из армии-освободительницы в армию-завоевательницу. Ничего, кроме озлобления, против такой армии со стороны мирного населения мы не получим. Ну и, разумеется, с вас не снимается ответственность