из всех пор тела: она обнаруживает то зловоние, которое заключено в нем.
В порабощенной телом душе живут страсти, но она не может удовлетворить их так, как желалось бы, в полной мере. Поэтому люди порочные обычно становятся в старости злыми и раздражительными, они словно хотят отомстить миру за свое бессилие. Старость – подведение итогов человеческой жизни, урожай, который хозяин снимает осенью со своего поля, – и чаще всего в снопах оказывается не пшеница, а плевелы.
Наконец приходит неизбежная для всех людей смерть, и тот, кто был привязан к миру и собственному телу, видит, что он обманут, что демон зло посмеялся над ним. Для всецело привязанных к миру людей это – окончательное поражение. Таким людям трудно бывает поверить, что смерть действительно придет и к ним, трудно заставить себя посмотреть ей в глаза, представить, что их тело обратится в прах; поэтому-то они и напрягают все силы, чтобы обмануть самих себя. И, по сути говоря, все человеческое искусство, литература, поэзия – тот же обман, золотая парча, наброшенная на труп.
Нет ничего более знакомого, чем смерть, и нет ничего более таинственного и неведомого, нежели она. Фауст продал душу диаволу, чтобы тот остановил мгновение, остановил время, дал ему бессмертие на земле, и диавол обманул его. Так же и теперь человек забывает о том, что время – поток, стремящийся из бездны бытия в бездну смерти. Он находится в этом потоке, который с неудержимой силой несет его к могиле. Никто и ничто не может остановить этот поток. Даже если бы человек мог овладеть всем миром, то он все равно был бы бессилен возвратить назад хотя бы одну уже прошедшую минуту. Если человек забыл о вечности, в которой начинается истинная жизнь, и все силы отдал своему земному существованию, если человек забыл о смерти, то он самоубийца: он потерял Бога, а на земле бессмертия нет, – жернова смерти перемелют его.
Если человек жил лишь земными впечатлениями, чувственными страстями, если его ум вращался, точно белка в колесе, лишь в кругу земных забот, то душа его, оземленная и слепая, не сможет воспринять свет вечности, поэтому после смерти она погрузится в метафизическую тьму. Мы говорили о тленности нашего тела, о том, что труп в могиле представляет собой прообраз ада. А что стало после грехопадения с душой? И душа наша – подобный телу гнойник. Как в трупе – черви, так в нашей душе гнездятся страсти. Уже в душе ребенка таится неосознанный им грех; даже больше того: человеческая душа с рождения человека несет в себе последствия первородного греха, и они влияют на формирование человека как организма и как индивида.
Ребенок более непосредствен, более открыт, чем мы, но разве в ребенке с самых ранних лет не проявляются похоть и ревность? Иногда жестокость детей удивляет родителей. С возрастом грех раскрывается в человеческой душе: гордость, эгоизм, ложь, тщеславие пронизывают все человеческие взаимоотношения. Если бы можно было какими-нибудь лучами, подобными рентгеновским, просветить наши мысли, то открылась бы страшная картина, какая-то фантасмагория.