видимо по той причине, что охотовед там не распоряжается. Там свои законы, эта территория закреплена за эвенкийской общиной, правда, формально они тоже входят в состав промхоза, но своими делами ведают сами.
А вот в вершине другой реки, вообще чистые места на карте. Там не было ни номерков, ни фамилий. Это неосвоенные территории промхоза. Добираться туда очень трудно, – реки горные, дурные, так, что не завезешься, а на себе – по скалам прыгать, тоже много не унесешь.
Вот теперь вертолет стали выделять для промхоза, правда всего пока что на несколько часов, но уже надежда появляется. Можно будет и вершины горных рек осваивать, зимовья там строить, охотиться.
Пока же только геологи имеют возможность залетать туда по своим целям. Но с их слов места там вполне подходящие для охоты, – пологие сопки, верховые болота, из которых и вытекают первые, едва живые ручейки, превращающиеся через сотню километров в непреодолимую реку-стихию с неукротимым норовом.
Ходили, конечно, слухи между охотниками, о невиданных богатствах тех дальних участков, да байки это все, наверное. Разговоры эти велись обычно в полголоса и где-то в уединении, а в большинстве так за стопариком водки. Говорили даже, что будто бы кто-то там уже и охотился, но об этом вообще шепотом говорили и обрывали разговор на полуслове, – не дай Бог до "Кузнечика" дойдет.
"Кузнечиком" охотники нарекли районного охотоведа, – карающий орган. Был он строптив до одури и одержим идеей борьбы с браконьерством до самопожертвования.
Вид же имел близкий к луговым стрекотунам кузнечикам: всегда носил что-то зеленое, либо бушлат, или рубашку, или просто носки, но обязательно ярко-зеленого цвета. И фигуру имел своеобразную, – раздвинутые в стороны острые коленки, обтянутые коротковатыми форменными брюками, отведенные назад локти и хитрое выражение лица, с вытянутым вперед носом, – ну чисто кузнечик. А в довершение всего, он и фамилию имел Кузнецов.
Так вот, сей слуга природы очень ревностно относился к охотничьим угодьям и готов был совершить немыслимый поступок, но браконьера наказать. В общем, на своем месте был человек.
Из-за такого служебного рвения "Кузнечик" постоянно имел натянутые отношения с промхозом, состоял с этой организацией в постоянных конфликтах. Не мог он без скорби смотреть на туши оленей, развешанные в промхозовском складе, только что шапку не снимал, а физиономия вытягивалась ну чисто как на похоронах. Да и на горы пушнины на приемном участке взглядывал без радости. Кособочился, локти сильнее заводил за спину, пыхтел усердно и раздувал губы.
Охотоведом он стал не так давно, где-то два года, но уже изрядно набил оскомину местным браконьеришкам и особенно залетным гастролерам, которых не любил более жестоко.
Однажды удалось ему изловить заезжих охотничков, они из тайги выскочили, что по договору положено – сдали, а что там положено-то, по два соболька, и в порт, на самолетик. Кузнечик пару милиционеров с собой и айда охотничков перед посадкой трясти. Выковырял еще полсотни собольков. После