вал закричать и не отпускал обратно, в спасительное забвение. Верхний свет заливал комнату и нещадно бил по глазам. Люди стояли полукругом. Среди белых халатов застыли разноцветные узоры, будто в палату явился цыганский табор и неподвижно ждал, когда позволят выступить. Человек в чёрном балахоне с капюшоном, сдвинутым на лицо, был ближе всех. Он произнёс несколько слов, и страшная боль сдавила голову, перетекла в живот, достала до пальцев рук и засела в ступнях.
Анна провалилась в бездну. Засасывающая чернота не хотела отпускать, но металлический голос заставил разомкнуть веки. Человек в чёрном балахоне склонился к лицу и откинул капюшон: тёмные глаза пытались пробуравить душу, губы повторяли заклинание. Всё вокруг походило на дьявольский ритуал.
Чёрная бездна манила и сулила вечное ощущение полёта. Неторопливое падение убаюкало, и сознание погрузилось в глубокий спокойный сон.
Кто-то стиснул виски, глаза открылись, из груди вылетел стон. Анна увидела руки над своим лицом. Дьявольский ритуал продолжался. Мелькнул чёрный перстень-печатка на среднем пальце левой руки. Сплетение множества колец не давало ни отвести взгляд, ни сомкнуть глаза, и рождало беспредельный ужас.
Когда странный перстень исчез, на смену демоническому шёпоту пришло безмолвие. Густой тёмно-серый туман, словно дым от пожара, заполнил всё пространство, к невесомому телу подобралось знакомое чувство безмятежности. Серые клубы превращались в бесплотных людей. Они пытались подойти ближе, но растворялись, не преодолев и половины пути.
Тишину разрезал голос, чуждый этому месту. Анна прислушалась. Женщина нараспев повторяла фразы, но, кроме имени, ничего нельзя было разобрать.
Яркий свет огромной лампы заливал комнату и заставлял часто моргать. Люди в белых халатах перешёптывались. Две женщины в пёстрых платьях сложили руки крестом на груди. Чёрной фигуры в этой белой комнате не было.
– Аня, очнись. Ты меня слышишь? – эхо повторило фразу десяток раз.
Сил не было кивнуть.
– Она слышит, – ответил приятный женский голос, тот самый, который вплетал её имя в песнь. Анна повернула голову набок и увидела бусы из крупного светло-жёлтого янтаря с застывшими осколками прошлого. – Я медиум, – продолжила эта женщина, – я помогу тебе вернуться.
Анна закрыла глаза, но теперь её сознание никуда не стремилось. Она дремала, ни о чём не думая. Больше не было ни засасывающей чёрной бездны, ни тумана, похожего на дым. К ней подходили люди в белых халатах, бросали короткие взгляды, что-то записывали в свои блокноты, иногда поправляли одеяло и подушку и уходили.
– Аня, ты меня слышишь?
Она кивнула и увидела возле себя двоюродного брата. На нём был белый халат с логотипом из синих букв и красных линий на нагрудном кармане.
– Слышу, – ответила она и обвела взглядом помещение, похожее на отдельную больничную палату.
– Ты меня помнишь? – спросил Роман.
– Да, – выдохнула Анна. Слова давались с трудом.
Брат что-то нажал, кровать едва слышно зажужжала, её спинка приподнялась, и Анна смогла рассмотреть комнату. В углу стояла светлая тумба, на стене висел телевизор. Кузен сидел на стуле, держась одной рукой за поручень кровати.
– Ты помнишь, что с тобой произошло?
Анна искала, за какую картинку из прошлого зацепиться. Перед глазами промелькнули эпизоды её жизни: звонкое детство; юность, полная необдуманных решений; молодость с калейдоскопом перемен; зрелость и осознанные шаги к краю пропасти.
Она вспомнила себя, измученную супружеской жизнью, мужа-деспота и кроху-дочку. Роман задавал наводящие вопросы, пытался подсказывать. Её мужа звали Игорем, а дочь – Маришкой, Анне очень нравилось это имя. Вскоре всплыли отрывки из семейного быта, вечные скандалы, упрёки. Пару раз пришлось обратиться к врачу: муж её бил.
Последняя сцена не желала уступать место какому-либо другому событию. Игорь закричал так, что кровь застыла в жилах. Анна спрятала дочь в шкафу и хотела кинуться к телефону, чтобы позвать на помощь, но не успела: Игорь влетел в детскую и набросился с кулаками. Она вырвалась и метнулась в спальню, но этот изверг взял в руку что-то тяжёлое. После первого удара Анна упала и увидела свою кровь на полу. Потом была боль, а за ней последовала пустота.
– Я умерла.
– Да, – подтвердил Роман, – это случилось десять лет назад. Ты упала с лестницы.
Анна пошевелила пальцами рук, но тело едва слушалось.
– Наверное, муж тебя толкнул, а потом откупился, у него же водились деньги и имелись связи, – Роман нахмурил лоб. – Мы с Лизой пришли к такому выводу гораздо позже. Ты ведь помнишь Лизу, мою старшую сестру?
Анна не хотела ничего вспоминать и слушать небылицы, которыми её муж кормил родственников. Разве это имело значение сейчас, спустя столько лет?
– Твоя внешность… – запнулся Роман. – Это временно. Мы над этим работаем.
Анна посмотрела на руки – они были совершенно прозрачными.