иная фотосессии у зеркала…
Мы отличались от людей чуть заостренными ушами, гладкой кожей, прохладными телами и долгими годами жизни, какие и не снились простым смертным.
Миновали десятки столетий… Все давно забыли – откуда взялось название расы. Да и сами фотографии остались в далеком прошлом. Теперь создавали виртуальные трехмерные изображения, почти не отличимые от оригинала. Они двигались и говорили.
И только мы, «древние» сэлфы еще помнили, как было раньше…
Одинокие, лишенные якоря, многие из нас мотались по Галактике, искали свой путь, место, заработок … Громадная станция-курорт, на пересечении сотен линий космотелепорта стала нам домом. Мы развлекали залетных инопланетников, удивляли туристов своим необычным даром.
Многие возвращались в «сэлфийский театр» снова и снова, чтобы увидеть то, на что не способны даже современные сверхтехнологии.
Нарочито темная и пустая сцена размером с иной зал королевского дворца пахла моющим средством с лимонной отдушкой. Марина – моя белокурая соседка – нервно переминалась с ноги на ногу. Она недавно поступила к нам в труппу, и все еще очень переживала перед каждым выходом на сцену.
Наконец в голове прозвучал только нам одним слышный гонг. Мы вытянулись по струнке и выпорхнули наружу.
Заиграла быстрая ритмичная музыка. Запахло медом и патокой.
И… все изменилось в мгновение ока. Сцена превратилась в цветущую поляну. Издалека, с задней стены зрительного зала, ударил в лицо яркий свет.
Вовремя. Ткать иллюзию, плавать и летать в ней гораздо сложнее под прицелом сотен жадных, липких взглядов.
Мы выстроились в шахматном порядке, создавая иллюзию одновременно с танцем.
Голова взрывалась болью, ноги ныли от перегрузки, суставы ломило. Выдержать три выступления подряд не всякой сэлфийке под силу.
Мы должны были выглядеть легко, грациозно, делать вид, что все это ровным счетом ничего не стоит. Так, забава, демонстрация удивительного дара.
Над сценой полетели жар-птицы. Развевались их золотистые перья с алыми крапинками, вздрагивали высокие хохолки, сверкали ярко-синие глаза. Мы оседлали птиц, поднимая правую ногу в вертикальном полушпагате и сразу же опуская вновь, чтобы похотливая публика на долю секунды увидела запретные плоды. Откинулись назад, ложась на материальные иллюзии спинами, выгибаясь в соблазнительной позе. А на сцене выросли курчавые деревья, потянулись к потолку тонкими ветками, закачались от порывов несуществующего ветра.
Мы взмахнули руками, встали на четвереньки и прогнулись в спине кошками, демонстрируя вторые самые соблазнительные женские округлости. В воздухе закружили громадные бабочки всех цветов радуги, стрекозы почти с человека величиной.
Цветы стремительно распускались один за другим, покрывая пол сплошным пестрым ковром.
И внезапно, жар-птицы ухнули вниз. Мы спрыгнули, приземлились в шпагате, легли вперед, распластались на ногах и… иллюзия исчезла.
Пустая сцена, яркие лучи прожекторов… и все… Даже занавеса не было.
Публика ахнула.
Свист и шумные возгласы полетели из зала.
Музыка стихла совсем, перешла в колокольный звон и… громыхнула снова.
Цветы, деревья, жар-птицы, бабочки, стрекозы – все вернулось в мгновение ока. Мы вскочили легким движением, словно вообще ничего не весили, вновь оседлали жар-птиц и сделали круг почета над сценой. А затем – и над публикой.
Зал взорвался аплодисментами, свистом, воплями, пошлыми репликами.
– Эй, красотка, спускайся, отдохнем вместе! – басил смуглый вартанец в форме капитана галактического патруля, похожий на великана из Земных сказок.
– Девушки, девушки, сколько хотите за свои прелести? – визжал долговязый малкурт, похожий на медведя и человека одновременно.
– Иди сюда! Я тебе тоже кое-что покажу! – тараторил латтарнец, теплокровный ящер, сверкая лысой чешуйчатой головой.
К горлу, как обычно, подкатила тошнота. Мы вернулись за кулисы, и декорации на сцене начали таять. Они растекались цветными лужицами и исчезали, будто испарялись.
Малика бросилась к своему малышу – он все еще мирно посапывал в коляске, усыпленный аурой мамочки.
Белокурый карапуз в желтой распашонке с мишками сладко причмокнул и засопел дальше.
Малика выдохнула и метнулась в раздевалку – наверняка сцеживаться.
Вместо нас у сцены выстроился «адский кордебалет» с рожками и хлыстами в одинаковых алых купальниках. Эти девушки «заполняли эфир», пока мы отдыхали и приходили в себя после огромной потери энергии, растраченной на материальные иллюзии.
На обучение таким трюкам требовались годы, иногда десятилетия и мощнейшая аура. Лишь редкие сэлфийки могли такой похвастаться. Сэлфы с такой энергетической мощью работали в разведке, в галактической полиции, в спецслужбах.
Я, как и остальные девушки, поспешила по глянцево-черному коридору в свою раздевалку.