ает реальный базис. Опыт жизни, магия и карма, женщина, без которой не можешь – все перемешивается, связывается в одно. И приходится прозревать волей-неволей – где? В странном месте. На Карантине.
ISBN 978-5-4490-9935-8
18+
Издательство Ergo Sum Publishing, 2018
www.ergosumpublishing.com
© Вадим Бабенко, 2018
Все права защищены. Любое копирование, воспроизведение, хранение в информационных системах или передача в любой форме и любыми средствами – электронным, механическим, посредством фотокопирования, записи или иными – любой части книги, кроме цитат и коротких фрагментов, используемых для рецензий, запрещено без письменного разрешения владельцев авторских прав.
Редакторы: Aнна Поротникова, Ольга Шепитько, Наталия Шурман
Все персонажи являются вымышленными. Любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.
Вступление и благодарности
Книга является художественной прозой. Описанные в ней изыскания главного героя не претендуют на научную легитимность. При этом я предпринял огромные усилия, пытаясь приблизить изложенное в романе к реальным теориям, развиваемым серьезными учеными. Также я старался избежать всего, что принципиально невозможно с точки зрения современной науки.
Выражаю искреннюю благодарность всем, кто помогал мне в работе. Особо отмечу Джузеппе Витиелло, чьи статьи, советы и консультации сыграли большую роль в формировании важнейших концепций книги. Главная из них – применение квантовой теории поля к описанию механизмов памяти и мышления – во многом перекликается с работами Витиелло, в том числе в соавторстве с Уолтером Фриманом и другими.
Большое спасибо Андрею Парначеву за беседу о суперструнах и бранах.
Наконец, отдельная благодарность Александру Бобкову, согласившемуся прочесть большую часть рукописи и высказавшему ряд ценных замечаний.
For self is the lord of self, self is the refuge of self1.
Gautama Buddha
Неумирание разума ничуть не более фантастично, чем его наличие.
Тео
ПРОБУЖДЕНИЕ
Глава 1
Сначала рождается звук – словно медная струна дрожит где-то рядом. Он отзывается чутким эхом в дальней точке сознания, у самой черты. Затем приходит мысль: там, за чертой, была моя колыбель. Я покинул ее по чьей-то воле, к ней не вернуться.
Звук становится громче, явственней, резче. В нем угадываются мириады гармоник, живущих каждая сама по себе. Их разноголосие невыносимо, оно нарастает, сводит с ума – и вдруг обрывается на предельной ноте. Настает тишина; в ней – память о колыбели, ее последний, едва различимый след. Ее почти неуловимый образ, тень нездешней, очень чужой тоски. Будто восклицание – «Как жаль!» – и все: след теряется среди многих прочих. Вновь слышится медный звук, но теперь он негромок и вполне терпим. В серой мути, как на фотобумаге, проступают контуры и штрихи. Понемногу они связываются в одно, образуя осмысленную картину.
Я вижу свои руки, сложенные на коленях, лестничный пролет, перила и стены. Подо мной ступеньки; я сижу, сгорбившись и глядя в пол. В памяти пусто, я лишь знаю, что я здесь впервые – на этой лестнице, в этом подъезде. Чувствую, что могу вспомнить, кто я, но на это у меня нет сил. Мне очень нравится сидеть вот так – ничего не делая, не меняя позы. Глядеть в бетон ступенек и ни о чем не думать.
Проходит время, и, внезапно, я понимаю, что бездействую слишком долго. Что-то будто подталкивает изнутри; «Тео», – произношу я вслух; это мое имя. Звук не умолкает, в поисках его источника я оглядываюсь вокруг. Потом смотрю вверх, и становится ясно, что это вовсе не тугая струна. Все куда обыденнее и проще: тусклая лампа дневного света гудит, потрескивая, у меня над головой. Скоро перегорит, отмечаю я машинально и вздрагиваю – где-то внизу хлопает дверь.
Тут же начинает казаться, что звуки – со всех сторон. Я будто слышу шаги, смех, раздраженные голоса, плач младенца. Слышу клаксоны автомобилей, вопли сирен, городские шумы. Рокот волн и завывание вихрей, шелест травы, листвы, бумаги…
Мне тревожно; недавняя безмятежность улетучивается без следа. Дверь хлопает снова и снова; я встаю и перегибаюсь через перила. Ничего не разглядеть – внизу лишь сумрак и пролеты лестниц, уходящие в никуда. «Mierda», – шепчу я, отшатываясь; у меня кружится голова. Уже ясно, здесь нельзя оставаться – и нельзя медлить. Я оглядываю себя, вижу серую куртку, коричневые брюки, ботинки с тупыми носами. Мой вид мне не нравится, но выбора нет. Я поднимаю воротник, застегиваю молнию до подбородка и делаю шаг по лестнице вверх.
Вновь все стихает, как по команде, слышен лишь скрип моих подошв. Я прохожу несколько этажей, неотличимых друг от друга. На каждом – по одной двери без номеров и табличек, за ними ни шороха, мертвая тишина. Стучаться я не решаюсь, да и не горю желанием кого-то видеть. Я вообще не имею желаний, но у меня есть цель, пока еще не ясная