о вдохновило меня на дальнейшую работу.
Обоих интересовали прообразы героев. И мне было довольно сложно объяснить, что реальные события я использовала как расходный материал. У меня не было цели воссоздать их средствами художественного произведения.
Поэтому не ищите тут реальных прототипов – их нет, возможно, только знакомые лекала. Конечно, события и герои романа могут показаться смутно узнаваемыми. Те несколько человек, которые прочитали роман еще до опубликования, энергично пытались угадать, кто есть кто – и… попадали пальцем в небо. Нет смысла распознавать в повествовании и знакомые фамилии. Под каждый персонаж я назову вам с десяток, и все смогут более или менее без проблем натянуть на себя предлагаемый театральный костюм.
Просто дело в том, что в процессе работы действительность у автора расползалась, как расползается в пальцах только что вынутая из старого сундука ткань. Реальность тускнеет и становится бессмысленной уже через час после свершившегося, уходя в тень прошлого и растворяясь в нем.
«Под небом Аустерлица» – роман о любви, о том, какую жизнь мы проживаем. Здесь и сейчас.
Это роман о той атмосфере горечи, потерь, предательства, беспредельной веры, надежд, в которой мы тонем и захлебываемся в последние годы, но продолжаем жить. Потому что это единственное, что мы можем себе позволить. Здесь и сейчас.
Роман о том, что все возвращается и за все надо платить…
Так что не сравнивайте и не угадывайте.
Просто поверьте, история о том, как «порвали парус», в тысячи раз честнее, чем попытка что-нибудь пафосное соврать о действительности, притрусив это впечатляющими деталями и скорым пеплом забвения.
Глава 1
Когда-нибудь потом…
…Скоростная трасса была погружена в абсолютную темноту. Никогда в жизни она не видела такую огромную луну. Полный диск висел над лесом, как декорация в провинциальном театре.
Странным образом сохранившаяся на ФМ-волнах радиостанция «Вести» больше не фонтанировала молодыми смеющимися голосами: «В эфире программа “Циники”». Вместо этого красивый мужской баритон читал строки, которые она знала наизусть с детства: «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались, совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу…»
Марьяна думала о том, что люди редко бывают счастливы именно потому, что ищут что-то другое, что-то «кроме» доступного, находящегося на расстоянии вытянутой руки. Многих почему-то не устраивает теплое плечо на рассвете, чашка горячего кофе на веранде, ребенок, улыбающийся во сне. Все вроде бы декларируют привязанность к простым радостям, но подсознательно тянутся к необъяснимо темному и одновременно смешному, как в фильмах Тарантино. К чему-то, что неизбежно утаскивает их в водоворот событий, где нет места не только счастью, но и просто жизни, где она сжимается, как шагреневая кожа, и в один прекрасный зимний вечер совсем пропадает. Что ж, когда ты думаешь, что все кончено, все только начинается. И не тебе определять, где начало, а где конец твоей личной истории.
…Сумерки сгущались, заползали в машину рваными клочьями тумана, лобовое стекло мгновенно обрастало льдом, как бы намекая, что нечего делать в такую ночь на дороге, пора домой.
Марьяна включила музыку, стараясь не прислушиваться к тянущему под ложечкой ощущению тревоги и тоски. И с почти радостным облегчением увидела, как на приборной панели загорелся значок «недостаточно бензина».
На Socar было пусто, и заспанный бородатый мальчик странно долго делал ей «американо» навынос, словно не хотел, чтобы она опять выходила в эту бесконечную снежную ночь…
– Метет… – Он внимательно посмотрел на нее, подавая коричневый стаканчик с кофе. – Может, немного виски?
Марьяне нравилось с ним разговаривать. Время как будто вручную растягивалось до вожделенного состояния покоя и сонной радости, хотелось продлить эти минуты комфорта, тихого гудения кофе-машины и шипения каких-то неведомых восточных блюд.
Улыбнулась широко:
– Нет, я за рулем. Скоро буду в тепле. Там и выпью.
Он кивнул, словно они были знакомы когда-то, и дал сдачу вместе с чеком.
Звучал Рахманинов. И этот факт добавлял нереальности происходящему. Матерь Божья, на заправке, пусть и элитной, Рахманинов, как в знаменитом кафе «Будапешт». Однажды она с друзьями ужинала в этом легендарном кафе и была потрясена счетом, который принесли за скромный ужин.
«Счет не за ужин, а за легенду, за причастность!» – смеялся друг над ее растерянностью. А потом уже смеялась и она, вспоминая нечто крошечное на блюде, которое принес официант, похожий на генерала в отставке.
Марьяна присела в углу, разглядывая пустой зал с одиноко сидящим в трех шагах от нее мужичком. У мужичка тоже был кофе. Что-то в его облике и манере быстро отводить глаза мгновенно ее насторожило.