.

илилось. Ведущие новостей раздраженно, из последних сил соблюдая профессиональную этику, буквально плевались в экраны, читая всё, что вываливал на воспаленный мозг редакторский отдел. Казалось, нет предела тошнотворной ленте бесконечных дебатов, выводов экспертов, заявлений и прочей шелухи, насыщавшей эфир. Как всегда, при неустойчивости и непонимании самого процесса, псевдоспециалисты сыпались, как из рога изобилия. Фон был только один: очаг напряженности международных отношений и взаимные упрёки, отсутствие диалога и надутый патриотизм.

      Перещелкивая каналы, с пультом в одной руке и кружкой кофе в другой, Сергей разочарованно смотрел на экран. Менялись лица и логотипы, а суть оставалась прежней.

      – Выключи ты эту дрянь! – попросила жена, заходя на кухню.

      – М-да-а-а, ты права.

      Он бросил пульт и, опершись рукой на столешницу, отхлебнул кофе. Маленькая капля слетела с губ, и он инстинктивно отодвинулся назад. Она заметила это и нахмурилась, осматривая рубашку. Сергей отвел в сторону руку с кружкой, посмотрел на галстук, рубашку, брюки и увидел пятнышко на кафеле.

      – Мимо! – сказал он, улыбаясь.

      Она покачала головой, наигранно нахмурившись, присела и вытерла след от кофе тряпкой.

      – Опять завтракаешь одетым.

      – Опаздываю.

      – Зачем ты вообще сегодня поедешь на работу?

      – А ты?

      Она села за стол, принялась намазывать тост маслом.

      – Мне нужно. Куда они без меня? И потом, – она подняла глаза к потолку и, жуя, добавила: – всё равно везти Вадика. Я могу его завезти.

      – Сам пока не знаю, но лучше буду в офисе.

      – Позвони, – она осторожно отхлебнула горячий чай, – может быть, там вообще никого не будет.

      – Хотел посмотреть новости, послушать про бардак. Они, походу, решили на всех положить…

      Жена поморщилась.

      – Ничего нового. Даже в выходные поменяли программы: сплошные дебаты… Тошнит.

      Он сел за стол, поставил кофе и облокотился, наклонившись вперед.

      – Всё это немного пугает.

      – Конечно, на работу уже не раз звонили с проверкой планов по развертыванию госпиталя.

      – Откуда? Из штаба гражданской обороны? Прикольно…

      – Без понятия. Просто эта ерунда пылится где-то в шкафу не один год. В феврале начинаются проверки.

      – Сейчас сентябрь.

      – Ну, вот и странно.

      – Ты разве ответственная?

      – Нет. Ответственный – директор. Я же, как врач, – военнообязанная.

      Он покачал головой.

      – Курс опять вырос. Видела? Хотя неделю назад вышло распоряжение заморозить все цены на продукты и бензин.

      Она улыбнулась и, протянув руку, погладила его по щеке.

      – Какая разница, что с валютой, нам всё равно. Всё оставили в отпуске.

      Они на минуту задумались, вспоминая жаркие дни августа и две недели, проведённые вдали от всей суеты душного города. Свободное время, чтобы быть ближе друг другу и детям, в кругу семьи, с возможностью просто поплавать и забыть обо всём. Им нравилось это ощущение, и на губах словно ещё чувствовался вкус солёной воды. Словно и не было навалившейся действительности после прилёта назад. Прошло только три недели, и как уже всё покрылось дымкой в воспоминаниях.

      Она посмотрела на нахмурившегося мужа и ткнула легонько пальцем между бровей. Сергей откинулся на спинку стула и отпил свой кофе.

      – Я сейчас пока ничего не вижу страшного. Из всех звонков, что до меня доходят, только запросили статистику по вакцинации, да эти планы. Я их нашла и отдала. К чему? Зачем? Меня, по крайней мере, не спросили.

      – Директор тоже не в курсе?

      – Я её и не вижу, она постоянно в комитете на совещании.

      – Всё в каком-то бардаке. Словно накручивается, – констатировал он.

      – Только с экранов.

      – В интернете вообще заговор. Пузырится от митингов до призывов пришествия инопланетян…

      – Ты видел новость? Облили помоями кого-то из посольства какой-то страны…

      – Да, жесть…

      Она доела бутерброд и встала из-за стола:

      – Ну что, едешь или нет?

      Сергей пожал плечами.

      – Тогда отвези Вадика в садик, там решишь. Я позвоню воспитательнице, может быть, раньше его заберу.

      Она помыла бокал и подошла к нему. Обхватила руками его голову и, нагнувшись, поцеловала.

      – Не хмурься. Это всё не в тему. Нам ничего не изменить, а эти умельцы из правительства и так всё равно ничего толком не умеют. Как всегда, бардак перетекает в бардак. Много лет.

      Он положил ей руку ниже пояса и подтолкнул. Она улыбнулась мягко и нежно.

      – Ладно. Пошла я собираться и Вадика одевать.

      Она кокетливо улыбнулась ему ещё раз,