зненный путь проходил мимо станции под названием «Герметик для аквариумов». Есть такая станция. Но на ней останавливаются не все поезда. Мой остановился. Предыдущая станция называлась Лазаревская. На Лазаревской я сошел 8 августа 1990 года. Вышел из вагона, с этюдником на плече, и палаткой в руках, огляделся по сторонам, спросил, как пройти на пляж. В этюднике, кроме бумаги и цветных карандашей была бутылка пива, бутерброды и перочинный ножик. На пляже я открыл этюдник и написал на листке: «Рисую портреты, дешево, но похоже». В то время мне очень нравился Пикассо периода «Герники», так что спрос на мои портреты был небольшой. Я думаю, что и саму «Гернику» на пляже в Лазаревской не удалось бы продать. На второй день ко мне подбежал загорелый мальчик лет шести, и бросил в мой этюдник футбольный мяч, сказав, что я – художник от слова «худо», так его мама говорит. Его маму я рисовал накануне, ей не понравилось, и денег она не заплатила. «От слова «худо», мама говорит?» Я взял его мяч, положил на землю, разбежался и ударил в сторону моря. Очень удачно ударил, мяч залетел далеко за буйки, мать мальчика сказала, что вызовет милицию, и даже пошла вызывать. Но, где находится милиция, она не знала и все, кого она спрашивала, тоже не знали. После случая с этим мальчиком, я решил вернуться домой, к прежней жизни. Но прежде пошел в пивную и хорошо выпил. Лежу, пьяный на пляже, думаю, ну, зачем я бросил Суриковское училище, зачем я сказал невесте Лиде «Ты меня больше никогда не увидишь». Что за никому ненужные обязательства, зачем я вообще приехал в эту захолустную Лазаревскую? В этот момент ко мне подошел мужик в сомбреро. На побережье тогда многие ходили в сомбреро. Даже ночью. Это было признаком принадлежности к какому-то местному тайному обществу. Что за общество, я не знал, но чувствовал, что оно есть.
Юра. Ты уйди пьяный с пляжа, солнечный удар подхватишь.
Слава. Ну и пусть.
Юра. Жизнь не складывается?
Слава. Все хорошо, я отдыхаю.
Юра. А ты вчера отлично ударил по мячу. Это не многим дано.
Слава. Не трогай меня, я сплю.
Слава накрывает лицо полотенцем. Юра роется у него в карманах, забирает деньги, пересчитывает, прячет в карман.
Юра. Хочешь воды?
Слава. Хочу.
Юрий вытаскивает из сумки бутылку с водой, протягивает ее Славе. Слава жадно пьет.
Юра. Будешь за нашу команду играть в футбол? Я – тренер, Юрой зовут. Фамилия – Асланиди.
Слава. Что за команда?
Юра. Команда хорошая. 300 рублей в месяц.
Слава (не раздумывая) Буду.
Юра. Есть одно маленькое, но обязательное условие. Наша команда – сборная МСКХОН, так что все должны работать в МСКХОН. Например, я там – бригадир.
Слава. Где, где?
Юра. В Муниципальном специализированном коммунальном хозяйстве по обслуживанию населения. На кладбище надо работать, другими словами. Иногда надо будет эти самые услуги населению оказывать. Захоранивать, подхоранивать и ставить оградки.
Слава. Кладбище? Ставить оградки? Нет, не буду. Извини, у меня и так депрессия.
Юра. Кладбище – лучшее средство от депрессии. Поверь.
Слава. Не думаю.
Юра. Подумай. Но не долго. До завтрашнего утра. Сегодня в полночь у нас заканчивается контракт с одним нехорошим футболистом, а завтра вечером игра со сборной кафе и ресторанов. Есть где жить?
Слава. На пляже ночую в палатке.
Юра. Поставишь палатку во дворе у Люси. Это моя временная жена, в столовой работает.
Слава. Как это временная?
Юра. Постоянная умерла. И теперь у меня только временные. Я однолюб. К тому же, понимаешь, Люся очень хорошо готовит. Во-вторых, ей жалко, если в столовой что-то остается от посетителей. Так что если я с ней буду жить постоянно, то очень скоро растолстею, как свинья. А я же тренер, должен быть в форме. Так что подумай. Завтра с утра я у Люси, на Пионеров, 11, завтракаю.
2
Слава (в зал). Так он сказал и ушел. Наверное, я бы все-таки вернулся домой. Но на вечерние поезда не было билетов и, по-любому, надо было остаться до утра. И я остался. А ночью на пляже я познакомился с Ириной. Она лежала на песке, рядом была сумка и гитара, не самая дешевая – «Кремона».
Слава (рассматривая лежащую Ирину). Девушка разрешите пройти мимо вас.
Ирина (очень тихо). Не проходите мимо. Куда вы идете, можно я с вами? А то я не ориентируюсь в пространстве. Я – межпланетная станция «Союз-Аполло», я потеряла связь с Землей, прием, прием. Почему мне никто не отвечает? У меня на борту две бутылки портвейна.
Слава. Я – Земля, вас слышу, прием, переходные люки к приему портвейна готовы.
Ирина встает, достает бутылки, наливает портвейн в стаканы, они молча выпивают.
Ирина. А почему