мать веру в Вернувшегося. Что ж, их право. Вот только где теперь эта деревня? Разве что зарево над лесом указывало ее местонахождение. Сами виноваты. Если бы присоединились к ним, остались бы живы, отмечали бы день Зимнего солнцеворота. А раз отказались, туда им и дорога. Не жалко.
Один из мужчин в дорогой одежде, посмотрел на начавших хмелеть людей, после чего прошел к богатому шатру, откинул полог и вошел внутрь. Стряхнув с обуви снег, подошел к накрытому столу. Еда на нем была много лучше той, которой довольствовались остальные. А вместо кислого пива и непонятного варева стояло вино. Пусть не столь изысканное, как то, к которому они привыкли. Действительно хороших вин в таких деревнях не водилось, но подогретое со специями и сахаром и такое оказывалось не дурным.
– Выпьем? – произнес хозяин шатра.
– За что? – приподнял бровь вошедший.
– За успех нашего предприятия, – щербато улыбнулся тот.
– Ты уверен, что все пройдет гладко?
– Абсолютно. Мой человек выполнит все, что я потребую.
– Я бы поостерегся делать такие заявления.
– Ты же знаешь, что такое клятва подземным богам, – улыбка стала еще шире, и куда мерзостнее. – Даже если он не захочет, все равно будет делать то, что я прикажу.
– У каждой клятвы есть срок, – возразил пришедший.
– Наш срок еще не вышел, – мужчина с довольной улыбкой поднял свою кружку. – За нашего повелителя, пусть он скорее вернется к своим детям.
– За нашего повелителя, – поддержал его второй.
Кружки с глухим стуком соприкоснулись, после чего каждый пригубил свой напиток.
– Ульвейн, вот скажи мне, а тебе-то все это зачем надо? – после того, как тарелки немного опустели, заговорил вошедший. – Сидел бы в своем кабинете, бумажки подписывал, денежки неплохие получал, в тепле, покое. А вместо этого по лесам мотаешься, в глуши сидишь, словно медведь. Всех радостей только бабы деревенские да вино дешевое, а чтобы чего-то такого, этакого, – мужчина сделал неопределенный жест рукой, – так, когда оно еще будет.
– Вот из-за этих бумажек я тут и оказался, – буркнул мужчина. – А ты, Дагрос не лез бы не в свое дело. Умер, так умер. Придет пора – воскресну, буду стоять у трона повелителя. Или поблизости, если рядом места не найдется.
Шум с улицы стал громче – где-то в деревнях начался праздничный фейерверк. Лишь над одной продолжал подниматься в небо дым, не видный в ночи. Ульвейн нахмурился. Зря они пришли туда сегодня. Теперь местные могут заметить неладное. Благо хоть снегопад был, могут на отсыревший порох списать. А то, не приведи Вернувшийся, проверить решат. Пусть снег следы и замел, кто знает, как далеко местные охотники в поисках дичи забредут. Надо было карты местности затребовать, прежде чем по деревням ходить. Вроде и далеко они от столицы – не меньше недели верхами добираться, а людное место оказалось.
– Завтра надо сворачиваться и проваливать отсюда. А то, не ровен час, погоня по следу пойдет, – словно прочитал его мысли Дагрос.
– Думаешь, погоня будет? Да в лесу столько снега, что никто далеко не заберется.
– Нет, я думаю, как бы наш народ не упился настолько, что проспят любую опасность.
– Не проспят. Пойло не столь крепкое, как им бы хотелось. Да и мороз свое дело знает. Но уходить надо. Тут ты прав. Если не поспешим, эти идиоты решат спалить еще что-нибудь. Нам не нужно столько трупов. Пока не нужно.
– Наш повелитель не оценит, что его будущих рабов уничтожают, – согласился Дагрос. – Другое дело – маги и эти расы, которые не хотят смешиваться с человеческой кровью.
– Ничего, – усмехнулся Ульвейн, радуясь, что его собеседник не может в скудном свете разглядеть выражения его лица. – Скоро мы очистим от них землю. Останутся только люди. Наш повелитель уничтожит их оплоты, и мы вырежем всех мужчин любого возраста. А с их женщинами сначала повеселимся, а потом тоже вырежем.
Раздался дружный смех, стукнули кружки, они вновь выпили, после чего с удвоенными усилиями принялись поглощать еду.
Барон Ларинс незаметно для собравшихся покинул гостиную. К удивлению мужчины, Эвандер выполнил свое обещание. За несколько дней до праздников Анвиса вернулась домой. После небольшой экспертизы было установлено, что на девушку долгое время оказывалось магическое воздействие. Казалось, что может быть лучше. С дочери сняты все обвинения, она может и дальше вращаться в обществе. Но барона беспокоило не это.
Понятно, что в академии оставались его агенты, другое дело, что им было много сложнее подобраться к библиотекарше. А на востоке культ набирал силу. Правительство не вмешивалось, король, казалось, вовсе не замечал каких-то изменений. Жрецы тоже не выражали беспокойства, мол, одним культом больше, одним меньше. Сколько их уже было. Чем меньше преследуешь, тем быстрее наступает разочарование у населения.
Но равнодушие властей куда меньше беспокоило барона, чем полное спокойствие магического управления. Как сказал тот мальчишка-магистр, Рикитс. Да, они проверили этого человека. Одна из ключевых фигур, которая