ковых кедров, сейчас же сливались со снежным покровом, окутавшим горные хребты. В то время как ремидейское лето на излете плавно перетекало в осень, на юге Мерканы царила зима.
Куда ни кинь взгляд, вокруг замка простиралась заснеженная таежная глухомань. Ближайшее человеческое поселение лежало в двухстах милях к югу – там, где тайга еще пропускала людей и дозволяла им воздвигать жилища на склонах невысоких гор. На севере, почти в тысяче миль от белокаменного замка, русло могучей реки Кин-Дакри окаймляло границы Дарстале, отделяя его от степных равнин. С запада на восток массив тянулся три тысячи миль.
В сердце обширной горной системы притаился маленький замок. Пик, на котором он стоял, был высотой почти с милю. Напротив, в девяноста милях к западу, вздымалось великанское белогорье Кунарде – самая высокая точка Дарстале и всей южной Мерканы. «Сердце мира» – Кун-Арде – значило имя горы на языке жителей этой части континента.
Откуда взялось человеческое сооружение среди непролазных гор и дремучей таежной глуши? Кто и зачем возвел его, кто в нем обитал так далеко от других человеческих поселений?
Занимался рассвет, и снежная пелена Дарстальских гор ослепительно искрилась в лучах восходящего солнца. На верхнем этаже самой высокой башни замка собрались семь человек. Четверо мужчин, три женщины – вот и все, кто населял маленький замок. Ни слуг, ни домочадцев, ни гостей.
Как эта семерка, явно не привычная к ручному труду, управлялась с содержанием замка – кто готовил, убирал, стирал?.. Касались ли приземленные заботы этих странных людей? В замке царила стерильная чистота. Ни соринки на полу, ни щербинки в стенах и мебели, ни пятнышка или помятости на одежде семи обитателей замка.
Огромные окна залы выходили на все стороны света. В восточное окно проливались лучи утренней зари. В западном окне виднелась вершина Кун-Арде, позолоченная восходящим солнцем. Каждый раз, когда семеро собирались под сводом высокой башни, до начала беседы они обращали безмолвные взоры к могучей горе. Мощь и величие заснеженного великана напоминали им о суете и тщете человеческих игр, помыслов и вожделений.
Сейчас лишь шестеро из семерых взирали на снежную шапку Кун-Арде. Они сидели на полу в центре залы, а седьмая неподвижно лежала в их круге. Рослый плечистый мужчина бережно уложил себе на колени ее голову.
Шесть человек черпали спокойствие и безмятежность, разлитые в небе над горами, свивали в гармонию незримые энергетические нити, направляли сплетение потоков в бесчувственное тело седьмой. Дух женщины оставил его. Шестеро удерживали канал между духом и телом. Что бы ни случилось там, куда направился дух, гармония потоков поможет ему благополучно вернуться.
Внезапно неподвижное тело выгнулось в конвульсиях. Женщина захрипела. Гримаса боли исказила и без того некрасивое лицо с длинным носом, выступающими скулами, выпуклой нижней челюстью, которая придавала женщине сходство с обезьянкой.
Плечистый мужчина крепко придерживал за плечи ее тело. Каждое его движение, каждый взгляд выдавали, что для него она была дороже самых прекрасных женщин на земле. Она открыла глаза – светлые и острые, как кинжал.
– Я здесь, Вета, – прошептал он. Женщина нащупала его широкую ладонь и сжала своей рукой – узкой, с длинными тонкими пальцами. Ее тело успокоилось, дыхание выровнялось, лицо постепенно разгладилось. Она села.
– Спасибо, Франек, – шепнула она мужчине. – Спасибо, друзья, – сказала во всеуслышание остальным. Ее голос был таким же резким и жестким, как черты лица. – Затея оказалась рискованнее, чем мы предполагали. Фактор неопределенности сработал.
– Элементали? – спросила одна из женщин. Та, кого называли Ветой, кивнула.
– Что с Жа’нол? – спросил еще один мужчина.
– Я чувствую ее. Увы, помочь уже не смогу. Они отрезали путь. Перекрыли канал между мною и Жан. Но я успела ощутить, что эти элементали не враждебны. Они не причинят вреда Жа’нол и ребятам. Они просто не хотели нашего вмешательства.
– Дай Создатель, – проговорил тот, кто тревожился о судьбе Жа’нол. В его устах эта фраза прозвучала не пустым выражением, которое люди бездумно и механически повторяют несколько раз на дню. Казалось, он и впрямь призывал божественную силу на помощь Жа’нол, оставшейся без поддержки на другом краю света.
– Что дальше? – спросил другой мужчина. – Партию можно считать проигранной?
Вета покачала головой.
– Отнюдь, Калле. Всего лишь включился фактор неопределенности. Нужно перестроить тактику с учетом новой диспозиции. В этой диспозиции я должна присутствовать на Ремидее. Физически.
Широкоплечий Франек вздрогнул. Одна из женщин сказала:
– Мы приняли решение, что ремидейскую партию ведет Жа’нол. Не обесценит ли твое прямое вмешательство ее работу? Не честнее ли предоставить ей завершить партию собственными ресурсами?
– Жан провела такую работу, что ничье вмешательство ее не обесценит. Завершить партию ее ресурсами?.. Мы всегда следуем нашему главному принципу: ун-чу-лай отвечает за партию сам. Но в игру вступили элементали.