благодарна» (12, 343).
Каким образом создалась такая легенда?
Монгольская армия хана Батыя двумя военными кампаниями разгромила Рязанское и Владимирское княжества в 1237—1238 гг., а затем Черниговское, Киевское и Галицко-Волынское княжества в 1239—1240 гг.
В 1241 г. монголы завоевали Польшу, Венгрию, Богемию, а также трансильванские и балканские государства и вышли к Адриатическому морю. В традициях монголов было использование населения завоеванных стран в первых эшелонах своих войск, поэтому в армии Батыя при завоевании стран Центральной Европы присутствовали воины из половецкой степи и русских княжеств. То, что «монголо-татарское нашествие было остановлено силою русского оружия, благодаря героической борьбе Русского народа против Татарщины» (5, 43), как пишет Ю.К. Бегунов, а русские княжества послужили щитом для Западной Европы, не соответствует истине, и дело здесь не в героизме русского народа.
Присутствие в российской историографии тезиса спасителей Европы от татаро-монгольского ига понятно, но что заставляло европейских историков и политологов поддерживать этот тезис? На мой взгляд, это происходило для сокрытия более важных и неприглядных для западноевропейских историков причин столь удачных военных действий небольшого монгольского племени в первой половине XIII столетия.
Идея эта – совсем не новая. Ее в разное время излагали разные авторы, но, как правило, эти авторы оставались малоизвестными для широких масс общественности историками в силу разных причин, а идеи их, почти без обсуждения, предавались забвению.
Одним из таких авторов является Е. П. Савельев, обвинивший в своей книге «Древняя история казачества» Римско-католическую церковь в призвании монголов. Книга была издана в 1915 г. в Новочеркасске и допущена цензурой к распространению, скорее всего, в суматохе военного времени. Правда, Е. П. Савельев считал, что призвание монголов происходило исключительно для уничтожения Русской Православной церкви и русской государственности, и не заметил за церковными интересами куда более важную во все времена экономическую сторону вопроса, без которой заинтересовать и профинансировать потенциального союзника на другом краю земли невозможно.
Излагая события, произошедшие после создания в 1204 г. Латинской империи на развалинах Византии, Е. П. Савельев сообщает, что германский император Фридрих II считал падение Константинополя поводом к еще большему усилению власти папы Иннокентия III в ущерб императорской власти.
«Германский император Фридрих II даже явно восстал против такой политики пап, за что неоднократно был предаваем проклятию и даже отлучению от церкви.
Видя такой оборот дела, папы обратились за помощью к новому могущественному повелителю почти всей Азии – Чингисхану. Никто более не годился для разгрома как палестинских мусульман, так и православных восточных христиан, греков, русских и болгар, громивших латинскую Византию, как только этот страшный завоеватель, слава о котором гремела по всей Азии. Одновременно с этим, для верности и усиления удара, папы стали вооружать на русских шведского правителя престола Биргера, тевтонов, меченосцев и Литву. Папою и французским королем Людовиком Святым были отправлены к Чингисхану тысяча посланцев, дипломатических агентов, инструкторов и инженеров, а также лучшие из европейских полководцев, в особенности из тамплиеров» (50, 149).
В этом обвинении смешаны все возможные и невозможные события, хотя Чингис еще в 1206 г. был ханом незначительного и никому не известного племени на далекой азиатской окраине.
Мало читаемый в советское время историк Л. Н. Гумилев, прошедший сталинские концлагеря и ставший весьма популярным во времена горбачевской перестройки, излагает похожую, но все-таки самостоятельную, версию. «Западная Европа была в панике, страх охватил не только Германию, но и Францию, Бургундию и Испанию и повлек за собой полный застой торговли Англии с континентом.
Исключение составлял император Фридрих II, который вел с Батыем переписку, явную и тайную. Батый, выражаясь согласно принятому тогда этикету, потребовал от Фридриха покорности, что в переводе на деловой язык означало пакт о ненападении. Фридрих сострил и ответил, что как знаток соколиной охоты, он мог бы стать сокольничим хана. Однако наряду с шутками между гибеллинами и монголами велись тайные переговоры, результатом которых были изоляция гвельфской Венгрии и ее разгром и победы Фридриха II в Ломбардии, повлекшие бегство папы Иннокентия IV в 1243 г. в Лион, где он смог предать анафеме императора и хана.
Итак, христианская Европа разделилась пополам. Гибеллины и Никейская империя искали союза с монголами; по их следу пошли Ярослав Всеволодович, великий князь Владимирский, и Гетум, царь Малой Армении (Киликии). Гвельфы, возглавляемые папой Иннокентием IV, и южнорусские князья Даниил Галицкий и Михаил Черниговский всеми силами старались создать антимонгольскую коалицию, но неудачно» (12, 347).
В то же время Л.Н. Гумилев приводит информацию о том, что «татарский предводитель, взятый в плен чехами при Ольмюце, оказался английским тамплиером по имени Питер» (12, 356). Правда, этот факт приводят и другие авторы, но указывают иные места пленения татарского предводителя,