прошел, нигде даже не царапнуло… А убили его дома, на родной земле. Вот такие козлы, как эти, – Сеня в который уже раз указал на соседний столик. – Я тогда еще пацаном был, а батя решил фермером стать, не хотел больше ишачить на государство, которое ему за Афган и Чечню фигу показало. А тут эти, козлы, наехали, делиться, мол, надо. Батя конкретный у меня был – ребятишки еле ноги унесли, но затаились. А когда момент подошел, грохнули, втихую, из-за угла, cуки! Сегодня как раз годовщина.
Сеня разлил остатки водки по рюмкам:
– Помянем, мужики. Пусть, батя, земля тебе будет пухом, спи спокойно, я все равно отомщу за тебя, гадом буду, клянусь!
За столом стало тихо. Сеня уперся лбом в свои здоровенные кулаки, из которых торчала вилка с подернутым кружочком салями, и ушел в свои мысли. Тимур и Хасан, уважая чувства друга, деликатно молчали. Однако не такова была вольная казацкая душа Сени, чтобы долго предаваться грусти и печали. К жизни его пробудили звуки мелодии, когда-то очень-очень давно бывшей популярной на Британских островах, да и во всем мире тоже.
– Qirl, o qirl, – старательно выводил солист припев знаменитой некогда песни.
– Это "Beatles", – узнал Сеня. – Это я заказал, ребята. Говорю, если "Комбата" не знаете, хоть битлов сыграйте, черти, – их мой батя тоже уважал.
Услышав знакомую музыку, Сеня сразу ожил и принял свой обычный бравый вид.
– Ну я пошел, мужики, – сказал он, поправляя руками коротко остриженную под ежик прическу.
Цель его следования на сей раз оказалась совсем близко, всего в пяти шагах.
– Разрешите пригласить вас на танец, – галантно обратился Сеня к даме, сидящей за соседним столиком.
Хасан и Тимур разом повернулись на своих стульях и стали внимательно следить за происходящим. Девушка подняла на нежданного кавалера выразительные глаза, она была в явном замешательстве и, не зная, как поступить, перевела взгляд на своих спутников. Нельзя сказать, чтобы девушка была очень красивой, но ее едва заметный испуг, робкий и вместе с тем грациозный поворот головы, какая-то незаконченность и легкая неуклюжесть в движениях, предавали ей особое очарование, свойственное цветку в момент начала его распускания.
– Девушка не танцует, – вежливо, но твердо сказал мужчина в дорогом твидовом пиджаке и очках с золоченной оправой.
Такой ответ Сеню не устроил:
– Пусть она сама об этом скажет.
– Девушка не танцует, – еще раз, но с большим металлом в голосе, повторил мужчина.
– Молчи, козел, тебя не спрашивают, – Сеня полез буром, не думая о последствиях.
Девушка вскричала:
– Ребята, не ссорьтесь, прошу вас! Я на самом деле не танцую.
Но Очкарик не смог спустить нанесенного ему оскорбления.
– Та-ак, – протянул он удивленно, но вместе с тем очень спокойно, как будто констатировал какой-то банальный, давно известный ему факт. – Это уже становится интересным.
В тот же миг рядом с хозяином оказались два выдрессированных бульдога-телохранителя, готовые разорвать