ышав мой топот, со страхом вжалось в стены по углам. Как всегда, старушки-соседки выпустили своих чад на прогулку спозаранку. Снова одной из них двери подъезда распахнуты настежь и приставлен кирпич. Зачем только всем подъездом сбрасывались и устанавливали домофон?
Последние две ступеньки остались позади. Упражнения по спуску окончились, и, собственно, началась пробежка. В новых кроссовках на воздушной подушке ноги приятно подпрыгивали, бодро отталкиваясь от дворового асфальта.
Вечный бзик на спортивную обувь. Вначале каждого месяца меня так и тянет за обновкой. Наверное, уже пар двадцать скопилось, захламили всю прихожую. Досадно, что даже немного поношенные, они уже, считай, ничего не стоят. Столько денег потрачено впустую. Выкинуть жалко и носить не хочется. Зачем тогда куплены новые красавцы и еще круче?
На улице солнце приятно греет, все зеленое, птички красиво щебечут. Если бы я знал, что будет настолько тепло, надел бы футболку. Теперь в толстовке придется париться. Но ничего, возвращаться плохая примета.
В дальнем подъезде открылась дверь. Показался мой друг детства и одноклассник Олег. Он же Олеже, Оледос. Когда-то гроза на районе. Прирожденный боец. Был лучшим в своей возрастной категории. Рубил всех без разбора, включая старшиков. Я посмотрел на часы: шесть-двадцать.
– Здоров. Куда в такую рань? – спросил я, пожав ему руку.
– Устроился на маршрутку. Третий день, сука, мучаюсь. График с семи до двадцати двух.
– Каждый день?
– Да ну, ты че! Сдохнуть можно. Три через три. Сегодня, если пассажиров за день не прибью, нажрусь, сука, на все выходные…
– Ладно, давай. Держись.
– Пока, Тимон.
Опять весь помятый. По ходу бухает, не просыхая. Хоть куда-то пристроился. Как-то, еще давно, я попытался ему объяснить, что все, детство закончилось, нужно находить свою нишу и начинать крутиться, зарабатывать. Есть бабки – человек, нет, значит, считай, бедолага. Как говорится, не мы придумываем правила, жизнь сама нами рулит.
Но Олег всегда был слишком крутым. «Чтобы я прогнулся под бабки? Тимон, да ты че, попутал?!». Ну, что с него еще взять – дебил. Кому нужны его понятия? Чуть где поработает и вечно начинает лезть в разборки то с коллегами, то с начальством – не так посмотрели да не то сказали. Кто такого будет держать? Сразу под зад, и Олежа снова в вечных поисках с шишом в кармане.
В отличие от него, все остальные из дворовых кентов бросились типа бизнес мутить, а если не вариант, то нормальное место искать, где можно заработать. Вначале и я порывался, но благо родители настояли не заниматься ерундой, а получить образование и, собственно, трудиться по специальности. С другой стороны, они оказались правы, зря, что ли, пять лет реально учился? На третьем курсе отец пристроил по знакомству в адвокатуру набираться опыта, да и стаж шел. Так что благодаря этому через полгода после окончания вуза я смог получить статус защитника прав страждущих граждан.
Год ушел на адаптацию и понимание профессии. Одно дело – в помощниках бегать, другое – когда ты сам крутишься и ведешь дела. Поневоле мне пришлось думать и соображать. Спустя еще год я оперился и только после этого начал реально зарабатывать. Года два по мелочи, ну а потом уже пошел крупняк. Хотя все слишком относительно. Суммы гонораров, сводившие меня с ума пару лет назад, сейчас уже кажутся вполне обычными.
Мне еще нет и тридцати. Да, пока я далеко не в топе, но уже сложилась хорошая репутация. Профессия такова, что только с возрастом появляется реальная возможность подняться. Лет так после тридцати пяти. Клиенты слишком консервативны. Им не нужно все, что молодо-зелено, хотят видеть в первую очередь зрелость. Но ничего, пока нужно держать форму, во всех смыслах этого слова.
Бегать я люблю, даже не помню, когда начал. Виною всему стал отец. Всю жизнь, сколько я его помню, был сердечником. Вот и меня для укрепления сердечных мышц он заставлял по утрам бегать. В детстве, помню, я это дело терпеть не мог, отлынивал, насколько возможно. Потом уже бег стал для меня само собой разумеющимся, а после – необходимостью. Я будто в какой-то механизм превратился – с утра подзарядился, и хватает на весь день. Жалко, не всегда удается. Примерно через день в будни и один раз в выходные.
Еще я люблю грушу долбить. Двадцать раз левой и столько же правой после пробежки. Если есть настрой, то подольше, что называется, от души. Еще когда погано бывает, тогда меня прямо за уши не оттащишь, реально поправляет. Весь негатив на нет сводит. Привычка опять же из детства осталась. В то время это было необходимостью. Можешь за себя постоять, значит – пацан, если нет, то теряйся.
Опять же, все благодаря отцу. Мне было семь, как раз в первый класс пошел. В школе подрались со своим же одноклассником. Жили в одном подъезде, а место для драки нашли в классе. Домой я пришел с фингалом во весь глаз, вот отец и сделал соответствующие выводы. В тот же день он смастерил для меня грушу. В отличие от беготни, колотить ее мне сразу понравилось. Через пару месяцев пацан, с которым мы подрались, куда-то переехал с родителями, так я больше его и не видел, но это не мешало мне представлять еще года два, как его кулаками изничтожаю.
Маршрут