ал, насколько успешен и убедителен в них был. Но я не до конца могу судить по ролям о том, кто он.
И все великие актеры – даже в сложнейших ролях и обстоятельствах фильмов, которые, возможно, были более жесткими, чем наши жизни, сохраняли себя и свое человеческое – на экране играли себя, были собой и жили. И именно это я люблю видеть на экране больше всего. И в жизни тоже. В этом и есть их величие и непохожесть на остальных. Играют-то все одинаково. Любая игра есть набор условностей и общих признаков.
Я люблю людей, которые могут сказать «стоп-мотор» и, рассмеявшись тебе в лицо по-дружески, еще минуту назад являясь по своей роли злейшим врагом, начать говорить тебе о настоящей жизни.
К сожалению, чаще попадаются люди, которые даже в кино, в кадре, причиняя реальную боль человеку, будут продолжать играть. Продолжать, скрывая себя и скрывая свою суть.
Мы все играем роли. И большинство людей знают нас лишь по нашим ролям. То есть вообще не знают нас самих.
Впрочем, что-то мы разговорились – тебя уже ждут. Ждут – этот пятиминутный перерыв закончился. Ты не забыл роль? Не забыл? Иди, иди. Играй.
И удачи тебе.
Само совершенство
Выбирая из постепенного самосовершенствования или везения и удачи, я выбираю первое.
Я, всю жизнь, как орел, паривший в своих небесах и готовый сорваться вниз ради любой возможности удачи, теперь хорошо знаю, что такое падение. И стоя на земле, сейчас смотрю вверх, на чистое небо и облака, и наслаждаюсь их нескончаемым полетом.
Нет ничего прекраснее, чем озарение, чем открытие нового и божественного, это озарение – лучшее, что есть в жизни. В эти моменты ты понимаешь, что твой постоянный труд, связывающий их, не напрасен. Но твоя жизнь – не эти моменты, твоя жизнь – именно этот труд, связывающий их.
Падал ли ты столько раз, сколько я с этой огромной высоты? Теперь я думаю, что все эти падения были не что иное, как огранка камня моей души. Грубая огранка – отсечение лишнего. Но вот я прошел это. И теперь началась более тонкая работа.
Нельзя написать книгу сразу. Нельзя. Кто пробовал, тот знает. Она неминуемо превращается в бесконечную огранку камней – от озарения до озарения. Она – работа. И даже если вам в руки попало что-то более ценное, чем просто камень, пусть даже настоящий алмаз, – что он без ежедневных трудов огранки?
Нельзя воспитать ребенка сразу. Кто пробовал, тот знает. Он неминуемо и по чуть-чуть становится старше. По чуть-чуть. И мы для Бога суть те же дети. Если и можем стать старше и мудрее, то лишь по чуть-чуть и день ото дня незаметно вырастая над самими собой. Разве вы когда-нибудь видели детей, что вырастали за ночь сразу на полголовы?
Ты недоволен собой? Но ты неправ. Ты ребенок, ты алмаз, ты прекрасная книга… но что ты можешь сделать? Ты должен расти, сбыться и добиться совершенства своих граней. Но это не сделать за одно мгновение. Что выберешь ты? Чтобы кто-то случайно признал в тебе взрослого, или купил с рук за полцены этот алмаз, или забрал у тебя навсегда возможность дописать твою книгу? Или постепенное совершенство? Постепенное?
Твоя жизнь – это пишущаяся книга, твое сердце – это алмаз, и ты – ребенок. Для Бога ты всегда ребенок, никогда не прекращаешь расти.
И не спеши стать слишком взрослым раньше времени. Твои попытки – не что иное, как ботинки на толстой подошве: не имеют отношения к настоящему росту.
Ты не сможешь прогнать зиму, но сможешь увидеть весну, и не сможешь ускорить рост деревьев, но сможешь дождаться лета. Ты не сможешь дотянуться до плодов, Но осенью они сами упадут в твои руки.
И ты не сможешь спугнуть зиму.
Знаешь, что такое удача? Озарение? Это возможность заглянуть вперед – на сотни минут, часов, лет вперед. Но вот ты увидел это – и ты опять должен работать. Должен. Ты увидел в этом камне бриллиант. Ты увидел в зеркале того, кем ты можешь стать. Ты увидел способности в своем ребенке. Ты встретил любимую женщину и увидел в ее глазах то, с чем готов жить всю свою жизнь. Ну и что? Что дальше? Дальше – жизнь. Труд. Огранка.
И даже твои падения – огранка. Живи и расти каждый день. Расти в своей душе любовь, а в своем сердце – счастье. Бог посадил в душе каждого из нас оба этих семени. И дал нам и свет, и дождь, и все, что нужно для того, чтобы мы все вместе росли и украшали Его сад.
Разговор
Мы говорим сами,
Обвиняем, требуем, просим,
Но не слушаем Его, не слышим,
Не прислушиваемся к Его ответам,
Не интересуемся ими.
В наших молитвах слишком много слов,
Но ведь гораздо важнее слышать Его,
Гораздо важнее то, что может сказать Он,
Гораздо важнее Его ответы,
Чем наши вопросы.
Его голос – в тишине наших одиноких комнат,
В разноголосице наших жизней.
Но мы не умеем слушать,
Не умеем.
Не умеем разговаривать с Ним,
Как