он не успел – снаружи послышалась частая стрельба и чей-то крик:
– Уходим! Немедленно уходим!
Когда страхующий меня парень выбежал, я вытряхнул из мешка собранные немцами документы, зажигалкой Янека поджег образовавшуюся кучу в нескольких местах и тут же выскользнул наружу через окно, чуть было не зацепившись ремнем планшета за край подоконника.
Бойцы с винтовками дали нам возможность отступить, а потом, уже под нашим прикрытием, тоже рванули к лесу.
– Все уходим, а то как бы помощь им не пришла, – скомандовал сержант. И построив людей в колонну по одному, поставив меня замыкающим, быстро повел отряд прочь от аэродрома.
К моему удивлению, потерь у нас не было, настолько оказалось неожиданным для немцев нападение. Операцию в таком случае можно считать удавшейся, ведь нам досталось четыре карабина с боеприпасами и гранатами. Пятый, к сожалению был недоступен, так как немца убили на виду у остальных солдат.
Через двадцать минут быстрого хода, почувствовав, что у меня стали сбиваться ноги, я глянул вслед уходящим бойцам, где мелькала спина и Вити, присел на ствол упавшего дерева и стал стаскивать сапоги.
– Что у тебя? – спросил у меня обернувшийся последний боец, тот самый, конопатый.
– Портянка сбилась, сейчас догоню, – ответил я, разматывая портянку.
Поглядев на покраснения на пятке, я заново намотал портянку, надел сапог и после некоторого раздумья поступил так же и со вторым. Встав, немного походил, проверяя, все ли нормально, и побежал за нашими.
Обнаружились они почти сразу, метров через пятьдесят – сидели у обломков немецкого бомбардировщика, что было ясно по крестам на остатках хвоста, и отдыхали. Видимо, ожидая меня, так как Иванов, заметив мою фигуру, мелькавшую среди деревьев, тут же приказал строиться. Еще через полчаса мы наткнулись на парашютиста, зацепившегося куполом за ветки дерева.
– Эк как его! – покачал головой сержант. Летчик напоролся на торчащий сук, который вошел под челюсть, разорвав горло.
Присмотревшись к пилоту, – а это был явно пилот, а не штурман, – я, облизнувшись на редкие сейчас зеркальные очки, коротко проинформировал окружающих:
– Немец!
– Козлов, сними его. Нужно забрать оружие и документы.
– Очки мои, – немедленно сказал я.
Невысокий круглолицый красноармеец, по фамилии Козлов, взобрался на дерево и, дотянувшись, ножом обрезал стропы.
С глухим стуком труп упал на землю. Я сразу же снял с него очки и убрал их в вещмешок, радуясь такой находке. Два бойца немедленно избавили «птенца Геринга» от оружия и планшета с картой.
Отойдя от тела немца метров на сто, Иванов объявил привал. Уже начинало темнеть, и этот самый долгий день в моей жизни стал заканчиваться.
– Андреев, займись ужином, – приказал сержант.
Я открыл вещмешок и достал все остатки продовольствия, что там были, положил сверток на общий стол и, как все, стал ожидать, когда его поделят. Открыв термос, обнаружил