вылетела из-под моей ноги, стайка девчонок взвизгнула от неожиданности, столб брызг чудом не запачкал их белоснежные фартучки. Тело мое замерло, ноги словно вросли в землю. Сквозь тишину душевной ярости вдруг прорвался поток ярких звуков: заливистый смех, обрывки фраз. Вокруг бегают мальчишки в новеньких костюмах, девочки заботливо поправляют огромные банты, суетливые движения взрослых выдают волнение. Задумавшись, я зашел на школьный двор. Сегодня же первое сентября! Губ коснулось змеиное дыхание сарказма. Ишь как стараются!
Я-то знал, что улица учит жизни лучше, чем куча бесполезных учебников и уставших от самих себя учителей. Хоть и сурово, подчас даже жестоко. Но что об этом могли знать эти дети, больше напоминающие изнеженные садовые растения, которые не перенесут и простого ливня?
Девочки, которых я случайно обрызгал, все еще хмурились. Особенно одна, с фирменным портфелем и золотым крестиком на белой шейке. Была бы даже красивой, если бы не надменное выражение, исказившее тонкие черты лица. Конечно! Простой парень в мятой майке явно не соответствует идеалу, прочно засевшему в хорошенькой головке. И всем плевать на твой богатый внутренний мир.
Ощутив душевный порыв, подмигнул девочке, пальцы ловко выдернули хризантему из букета первоклашки, и я плавно скользнул ближе. Старательно отработанными движениями в стиле брейкинга, изображаю робота, рука словно достает из груди сердце, другая преподносит цветок, застываю в эффектной позе. Розовые губки уже расплываются в милой улыбке, хотя темные бровки еще хмурятся.
– Спасибо, – осторожно, словно боясь обжечься, берет хризантему. – А… где ты научился так классно танцевать?
Предсказуемая реакция. Я так и вижу, как в голубых глазенках мелькают циферки, подсчитывая, насколько выросла популярность после такого представления. Слабое, продажное сердечко!
– Пойдем, покажу, – резко хватаю ее за руку.
Девочки завизжали и под раздавшийся первый учебный звонок дружной стайкой упорхнули к зданию. Свистнул им в след и расхохотался. Тут же из груди вырвался вздох, пальцы потянулись к пачке в заднем кармане джинсов. Какое-то время я дымил, прислонившись к скрипящему забору, и наблюдал, как медленно расходятся по своим делам счастливые родители.
Марков! Должен признать, мне нравится, как звучит эта фамилия. И даже хотел бы, чтобы меня так звали. А не то слово, которым наградило меня государство, о котором я старался навсегда забыть, желая оставаться лишь Серым. Унылым, безнадежным, одиночкой… Я швырнул окурок, метясь в красный шарик. Громкий хлопок заставил подпрыгнуть от неожиданности молодую мамашу с коляской. Я двинулся прочь, стараясь стряхнуть с плеч ее неодобрительный взгляд. Какое право имеют судить меня они – благополучные и счастливые?!
В ладони нервно запрыгал мобильник, пальцы протерли давно негладкое стекло экрана. Позвонить – не позвонить? Что я теряю? Разве что только ночи в грязном притоне, двадцать процентов