последний момент фон Фрайзинг оттолкнулся, прыгнул… и ухватился за протянутую руку. Лист резко повернулся и перебросил монаха через себя, прочь от лавины.
Стоял оглушительный гул, земля дрожала под ногами. Иоганн понимал, что ему уже не спастись, что он выжидал слишком долго. «Значит, вот так оно будет, – пронеслось у него в голове, – я…»
Чья-то рука схватила Иоганна за воротник, удержала его и с силой выдернула из снежного месива.
Лавина съехала по склону, увлекая за собой все, что было у нее на пути, и с грохотом разбилась о дно ущелья.
Иоганн посмотрел вверх. Фон Фрайзинг вогнал посох в землю и повис на нем, чтобы дотянуться до Листа и удержать его.
Монах подтянул спасенного вверх. Они упали на снег и какое-то время лежали, переводя дух, глядя на смертоносную просеку, проделанную лавиной. Отдышавшись, Иоганн повернулся к иезуиту.
– Спасибо.
– За что? – удивился фон Фрайзинг. – Это я должен благодарить тебя. Если б не ты, лежать бы мне сейчас под снегом в ущелье.
Лист посмотрел на Элизабет и послушника.
– Я сделал это только ради нее. Она не простила бы меня, если б я позволил святоше погибнуть. – Он ухмыльнулся.
– Не богохульствуй. – Фон Фрайзинг ухмыльнулся в ответ, и оба рассмеялись.
Иоганн протянул иезуиту руку.
– С почином.
– С почином. И… спасибо. Я серьезно. – Монах заглянул ему в глаза.
– Хорошо. Но вы, как-никак, спасли нас от волков. А я не люблю оставаться в долгу, – ответил Лист.
Фон Фрайзинг кивнул.
– Не ты один.
Они встали, отряхнулись и стали спускаться к Элизабет и Базилиусу.
На дне ущелья было тихо, и ветер туда не добирался. Было слышно, как журчит ручей подо льдом, в котором местами попадались проломы. Внизу царил полумрак, потому как склоны вверху почти смыкались и едва пропускали солнечный свет.
Путники сидели на большом плоском камне у ручья и ели. Их скромная трапеза состояла из старого хлеба и нескольких кусочков сырого мерзлого мяса. Все они были измотаны. Спуск в ущелье, опасный и напряженный, занял у них около часа. Но, после того как обрушился склон, это был их единственный путь.
Фон Фрайзинг наблюдал за Элизабет: она кусала мясо и всякий раз брезгливо морщилась. Монах порылся в заплечном мешке.
– У меня кое-что есть для тебя. – Он достал маленькое сморщенное яблоко и протянул девушке.
– Спасибо, святой отец.
Элизабет надкусила яблоко; оно было кислое и волокнистое, но показалось ей пищей богов.
– А для нас, Иоганн… – фон Фрайзинг вынул из мешка кожаную флягу, – тоже кое-что найдется. Воистину, мы это заслужили. – Он бросил флягу Иоганну. – За Господа нашего, выпей!
– Ну, если это не травяная водка…
Монах вопросительно посмотрел на него, но Лист уже откупорил флягу и сделал большой глоток. Приятная на вкус и довольно крепкая настойка отдавала во рту печеными грушами. Иоганн вернул флягу иезуиту. Тот в изумлении взглянул сначала на него, потом на флягу.
– Воистину, человек, одаренный