ждать на тему о том, что было бы, если бы президент Кеннеди остался жив. Знаю точно лишь одно, – мне не пришлось бы пережить те ужасы, о которых по прошествии стольких лет я решил теперь рассказать. История не поднимается по олимпийским ступеням, она движется по узкой горной тропе кружным путем, и когда кажется, что никакого прогресса нет, вдруг из-за каменного выступа открывается вид, свидетельствующий, что прогресс, оказывается, состоялся, а мы думали, что бредем по кругу.
Конечно, пацифисты меня в задницу расцелуют, если я сочно распишу, какое это грязное дело – война, как омерзительно разлагалась американская армия во Вьетнаме и какие военные преступления совершала. А то, что правда пострадает, потому как истина познается во взаимосвязи событий, а не их разделении с преувеличением одних в ущерб другим, их мало волнует.
Кто-то, не дойдя до поля боя, подрывается на мине и на всю жизнь остается калекой, а кто-то проходит сквозь ад войны без единой царапины. Рассказ и того, и другого, – правда, а где найти золотую середину, никто не знает, но это всего лишь полбеды.
Беда в том, что большая политика, словно флюгер по ветру (откуда этот проклятый ветер берется?), преувеличивает то одну правду, то другую, в зависимости, от того, какая из них приносит дивиденды. Золотая середина несмотря на свое название барышей не приносит, она словно замарашка среди крутых секс-бомб, и потому никому не интересна.
В январе шестьдесят девятого года едва я прибыл в Сайгон, как моей головной болью стал штаб-сержант Нудс, весь такой из себя правильный и до безобразия амбициозный. Он учился в Гарварде на юриста, однако оставил университет, вдруг осознав, что будет гораздо полезнее Соединенным Штатам Америки в другом месте. Парень сам честно признался себе, что юридическая специальность не для него, и как истинный патриот, решил, что его место во Вьетнаме. Родина ждет своих сыновей, поэтому хватит протирать джинсы на студенческой скамье, балуясь время от времени кокаином и пробуя в постели доступных девчонок-однокурсниц.
Вы когда-нибудь, где-нибудь видели подобного придурка? А мне довелось встретить его и не где-нибудь, а во Вьетнаме, где, как позже выяснилось, Соединенные Штаты не просто содержали базу для оказания военной помощи оппозиции, сражавшейся за американские доллары и с американским оружием в руках с коммунистическим режимом Хо Ши Мина, а были вовлечены в полномасштабную войну, пусть и не объявленную.
Сам я тоже отправился во Вьетнам добровольцем, но совсем по другим причинам. В один прекрасный день я вдруг решил, что засиделся инструктором-подрывником в учебном центре и совсем запутался в отношениях с женщинами, постоянно невпопад реагируя на взбалмошное поведение своих подруг.
Мне смертельно надоело их нытье, которое по какому-то странному совпадению почему-то всегда звучало в самый интересный момент в постели, а лунные перепады настроения и доходящая до смешного ревность вводили в ступор. Неожиданные слезы, причина которых, как правило, оставалась неизвестной (догадайся сам!), глупые детские шалости и капризы, – все это, в конце концов, было способно свести с ума. В общем, в мирной жизни релакс я не получил (может быть здесь скрывается причина всех войн?), мозги были загажены капитально, и я решил морально отдохнуть. Прежде чем попасть во Вьетнам, мне довелось побывать еще в нескольких горячих точках, и все, в общем, понравилось.
Дружище Нудс имел десяток боевых выходов в места, где вели активные боевые действия «чарли», – так мы называли хорошо экипированных партизан, которые получали помощь из Северного Вьетнама, однако официальный Ханой упорно отрицал этот общеизвестный факт. Уже в третьем боевом выходе Нудс возглавил взвод, поскольку лейтенанта Хиддингса разорвало на куски вьетнамской самодельной миной, а нового командира не прислали, – в тот период офицерский корпус нес просто ужасающие потери.
К моменту моего прибытия от взвода Нудса остались рожки да ножки. Глядя на него, я все никак не мог понять, он притворяется или на самом деле такой идиот.
Полковник Макнамара, без единого седого волоса, крепкий и сухой, как трость, принял меня по-отечески, однако разговор был коротким.
– С подрывным делом сталкивался?
– Приходилось.
– Читал о твоих подвигах в личном деле. Годится!
Он назначил меня заместителем Нудса. Я отвечал за подготовку пополнения, которое только что прибыло из Филадельфии, – неплохие ребята, все как на подбор баскетбольного роста, но слабо приспособленные к полевым условиям и совершенно не готовые к тому, чтобы хотя бы на короткое время отказаться от тихих житейских радостей – ледяной Кока Колы, пухлого Биг Мака и горячей девчонки.
Поначалу я часто отпускал бедолаг в город, иначе учеба наша просто застопорилась бы, а моя задача состояла в том, чтобы общую военную подготовку, которую они получили в Филадельфии на трехмесячных курсах, трансформировать в навыки, которые требовались во вьетнамских джунглях. Я как сержант спецназа с пятилетним опытом проведения особых операций в индийских джунглях и кубинских горах в целом неплохо представлял, что требуется привить