Ретрарх. Предсказательная система протославян. Теория фундаментального процесса. Базовые понятия состояний его развития
eg"/>
Одним из важных источников по истории славянской письменности является «Сказание о письменах», написанное в конце IX – начале X века неким черноризцем (монахом) Храбром. «Сказание» это было довольно популярно во времена средневековой Руси, об этом свидетельствует количество дошедших до нас списков «Сказания». Из 73 сохранившихся рукописных списков ХIV-ХVIII веков более половины – древнерусского происхождения.
Это сочинение древнеболгарского книжника написано на церковнославянском языке и рассказывает об особенностях славянской азбуки, об условиях ее возникновения. Сказание было посвящено доказательству того, что славянское письмо, созданное Константином-Кириллом, ничем не уступает греческому и, более того, способно передать все особенности славянского языка; в частности, в славянской азбуке были буквы для обозначения специфических славянских звуков. Вот начало этого произведения:
«Прежде ведь славяне не имели букв,
но по чертам и резам читали,
ими же гадали, погаными будучи.
Крестившись, римскими и греческими письменами
пытались писать славянскую речь без устроения.
Но как можно писать хорошо греческими письменами
«Бог», или «зело», или «церковь», или «чаяние»,
или «широта», или «ядь», или «уд», или «юность»,
или «язык», или слова иные, подобные им?
И так было долгие годы.
Потом же человеколюбец Бог, правя всем
и не оставляя человеческий род без разума,
но всех к разуму приводя и к спасению, помиловал род человеческий,
послал им святого Константина Философа,
нареченного Кириллом,
мужа праведного и истинного.
И сотворил он им букв тридцать восемь….»
То есть начертанные на чем-либо использовались как письменность, а вырезанные на чем-либо как сакральные знаки для гаданий. Ну, еще и для оформления сакральными символами например одежды, жилищ, капищ. А это значит, что гадали наши предки со времени изобретения своих символов.
Четыре правила Декарта, если следовать от сложного к простому, в полной мере относятся и к проблеме возникновения письменности у древних славян, каким образом станет понятнодалее, и к проблеме первородства предсказательных систем. Но о первородстве позже. Из фрагмента «Сказания» понятно, что Кирилл и Мефодий не создавали новую азбуку, а усложнили существующую. А все идет от простого к сложному.
Декарт с самого начала хотел предложить, «четкие и легкие правила, которые не позволят тому, кто ими будет пользоваться, принять ложное за истинное и, избегая бесполезных умственных усилий, постепенно увеличивая степень знания, приведут его к истинному познанию всего того, что он в состоянии постичь». В «Рассуждении о методе» ученый сводит число методов к четырем; причина такого сокращения называется самим Декартом: «Поскольку большое число законов часто служит лишь предлогом для их незнания и нарушения, то чем меньше законов имеет народ, тем лучше он управляем, – при условии строгого соблюдения этих законов; и я подумал, что вместо множества законов логики, мне достаточно следующих четырех – при условии твердого и неукоснительного соблюдения их безо всяких исключений».
1). Первое правило, оно же и последнее, поскольку не только отправной, но и конечный пункт – это правило очевидности, которое Декарт формулирует следующим образом: «Никогда не принимать ничего на веру, в чем с очевидностью не уверен; иными словами, старательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению». Это не просто правило, но фундаментальный нормативный принцип, именно потому, что все должно сводиться к ясности и отчетливости, в чем и заключается очевидность. Говорить о ясных и отчетливых идеях и говорить об идеях очевидных – одно и то же. Но каково умственное действие, посредством которого достигается очевидность? Это интуитивное действие, или интуиция, которой Декарт дает определение в «Правилах», представляет собой «не веру в шаткое свидетельство человеческих чувств и не обманчивое суждение беспорядочного воображения, но прочное понятие ясного и внимательного ума, порожденное лишь естественным светом разума и благодаря своей простоте более достоверное, чем сама дедукция». Итак, речь идет о действии, которое служит себе и основой, и подтверждением, ибо оно не опирается ни на что иное, как на взаимную прозрачность интуитивного действия. Речь идет о ясной и отчетливой идее, отражающей «чистый свет разума», еще