теперь взвивалась в воздух практически за соседним барханом.
– Близко, – прошептал Гром. – Это хорошо. Может, и влетят в ущелье не раздумывая.
Он дал команду спешиться всем, чтобы лошади не перетруждались на подъеме, вызвал трех десятников, распорядился рассредоточить их отряды среди многочисленных насыпей камней на дороге. Подумал, добавил по отряду лучников на стены. Мы лишились четверти отряда. Один к двум, при явном позиционном превосходстве – неплохой расклад, быть может, часть из них еще сможет присоединиться к нам наверху. Чуть прибавив шагу, оставшиеся потянулись вперед, я пристроился в конце колонны, хотел обдумать в одиночестве сложившееся положение.
Семьи обязательно должны спастись, и нам действительно необходимо принять последний бой. Причем держаться долго, минимум часа два-три, лучше полдня и в любом случае – пока всех не перебьют. Пять тысяч, пусть растянутых в колонну, против полутора-двух сотен – верная смерть, отступать некуда. Проводник идет со спасенными. На сотню человек его маловато, еще двое-трое сопровождающих были бы не лишними. Для северян попасть в охрану будет наказанием, несмываемое пятно позора – бросить братьев погибать, спасая свою жизнь. Напроситься самому, чем вызвать презрение товарищей и стать отверженным предателем по возвращении? Ну, эту беду я бы пережил. Остаться и вытащить Грома, попытаться уйти в горы, понадеявшись на собственную способность к выживанию и репутацию счастливчика?
Внизу уже завязалась схватка с разъездом местных. Они все-таки сунулись в ущелье – крохотные фигурки наездников, сбившихся беспорядочными островками, отмахивались с высоты своих верблюдов от стрел и наскакивающих пеших варваров. Вверху узким голубым клином в багровую стену гор врезалась полоска чистого неба. Почти вертикальные откосы мрачно нависали над дорогой. Горстка людей, казавшаяся еще меньше в угрюмой тени скал, упорно продвигалась навстречу источнику света, словно уходя в безоблачные небеса…
На высоте порядка двух сотен футов в верхней точке ущелья к правой стене непостижимым образом, будто ласточкино гнездо, прикрепилось серое грубое строение. Главенствующее над дорогой, оно, вероятно, открывало вид на обе стороны перевала. Я не помнил, чтобы бывал в этих местах, но вид его определенно навевал смутные воспоминания. Почти бегом нагнал Грома, шедшего вместе с десятниками и внимательно изучавшего окружающий рельеф в поисках удобных позиций.
– Видишь форт? – указал я в сторону стены.
– Крепкие стены, горизонтальные бойницы – для самострелов в самый раз. А лучникам неудобно, два-три человека, а больше туда и не поместится. Оставшиеся в живых отходить туда будут, хорошее место для встречи с вечностью.
– Храм забытого бога, – подсказал Проводник, – руны на стенах.
– Древних?
– Из новых, Одан, – всмотрелся в знаки кто-то из воинов.
– Безумца… Одан Хан – его почитали на востоке, говорят, это он развязал Сумеречную Войну.
«…И вызвал он гнев богов, и скрылся на земле, и покарали боги землю, принявшую