рядка, и, соответственно, искали виновных в сложившемся положении вещей. Не обошлось даже без постоянного в таком случае транспаранта «Верхи не могут! Низы не хотят!», на который, впрочем, мало кто обращал внимания. Привыкли.
Собрались, как обычно, все. Отсутствие кого-либо, даже по причинам рождения и гибели вселенных, смут, природных катаклизмов, эпидемий и войн, не наблюдалось никогда. Все они были настолько неразрывно связаны друг с другом, что просто не могли существовать как-то отдельно. Секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы, юные года, возмужавшие десятилетия и седовласые века, связанные друг с другом невидимыми нитями, расположились в бесконечном ряду в терпеливом ожидании, чтобы выслушать и обсудить претензии и предложения вечно возмущённых секунд. Хотя, что тут было обсуждать? Все и так знали суть претензий и недовольства некоторых секунд. Заведётся, знаете ли, паршивая овца в стаде, и давай мутить воду. Не зря говорят, что одна паршивая овца может всё стадо испортить! Вот и сейчас, наперёд зная, кто и что будет говорить, отказаться их выслушать или, допустим, цыкнуть на них, мол, «тикайте и не рыпайтесь», не могли, потому как равноправие и демократия. Председателя, как это принято на собраниях у людей, не было, поэтому несколько секунд, которые называли себя почему-то «креативными», а иногда даже и «элитой», ввиду скоротечности своего существования, не стали, что называется «откладывать дела в долгий ящик», и принялись излагать суть своих претензий:
– До каких пор? – возмущённо трещали секунды. – До каких пор будет твориться это неравноправие? Почему ущемлены наши права? Почему мы не можем жить хотя бы столько, сколько живут минуты или часы? Почему те секунды, которые не хотят становиться минутами, обязательно должны ими становиться? Чем мы хуже? Мы требуем свободы! И, наконец, почему от нас скрывают, что существуют не просто часы, а долгие часы?
– Какие – какие? – спросили удивлённые часы.
– Долгие часы ожидания! – ещё более возмутились секунды. – И не смейте отрицать это! Почему мы ничего не знаем об этом? Почему от нас всё время что-то скрывают?
– Ах, это. – горестно вздохнули часы. – Кто же это скрывал? Никто и не скрывал. Просто не хотели вас огорчать.
– А вы не решайте за нас! Не надо решать за нас! Мы сами хотим узнать, огорчит это нас или нет. Без вашей подсказки. Может мы, в отличии от вас, будем бесконечно рады?
– Вы уверены в этом? – удивились часы.
– Мы не уверены, но всё хотим испытать сами. Мы хотим свободы! Среди нас есть те, которые не хотят становиться минутами, и они должны получить право оставаться такими, какими рождены.
– Мы не против, но как это сделать? – спросили всё те же часы.
– Мы придумали как! – гордо заявили секунды.
Заявления секунд вызвало некоторое замешательство среди собравшихся. Даже мирно дремавшие столетия удивлённо приподняли свои полузакрытые веки:
– Но так устроен мир, и, если вы нарушите существующий порядок, то мы можем погибнуть все.
– Не надо нас пугать! Никто не погибнет! Мы всё придумали, – провозгласили секунды. – Всё!
– Что? Что? Что придумали? – посыпались вопросы со всех сторон. Не первый раз они выслушивали претензии и жалобы секунд на их несчастную жизнь, но впервые те заявили о какой-то идее. Интерес был такой неподдельный, что секунды возгордились на всю длину своей скоротечной жизни. Это чувство вызвало у них неописуемый восторг. Они даже замолчали, пытаясь сохранить в себе ощущение собственной значимости. Однако, через несколько поколений, это ощущение стало как-то теряться и стираться в памяти, и секунды, чтобы вообще не забыть о том, чего они хотят, были вынуждены вернуться к изложению своей идеи:
– Мы считаем, что виновниками нашего несчастья являются мгновения. Если бы не они, то вся наша жизнь могла бы сложиться по-другому. – заявили секунды.
Заявление секунд вызвало замешательство среди участников этого замечательного собрания. Обвинения были очень серьёзны, но всех собравшихся смущал тот факт, что о мгновениях только слышали, причём все без исключения, но никто их не видел. А как можно призвать к ответу того, кого ты никогда не видел? И существуют ли они вообще? Может это просто чья-то фантазия? Вопросов было много, но, не найдя никакого рационального ответа, всё собрание обратилось к секундам, обосновано считая, что, если те заявили о проблеме, значит у них должен быть и какой-то конкретный план, как её решить. И они не ошиблись.
– Мы знаем, что люди научились определять мгновения.
– Люди? – удивилось сообщество. – С их бесконечными спорами о том, кто они такие на самом деле и как они появились на свет? Как же можно доверять тем, которые о самих себе не знают толком ничего?
– Они даже думают, что они – цари природы, – захихикали столетия. – Ну, разве это не безумие? Надо ж, выдумать такое!
– А вы не смейтесь! Сначала послушайте, а потом уже смеяться будете! – возмутились секунды.
Собрание пристыженно замолчало. Может они действительно что-то не знают?
– От нас скрывали самое главное, – продолжили секунды. – От