толовой. Оружие раздали ППШ. Жили в бараках, но было очень жарко и хорошо. Подавали на ужин иногда минералку или лимонад. Днем мы конечно, тренировались, готовились к бою. Паулюс был уже близко и все ждали удар его 6 армии. Надеясь на русский авось, мы все смеялись и не отчаивались, вдруг пронесет и немцев уничтожат до Сталинграда. Мы ошибались.
Для меня немцы были обычными подонками, которые шли убивать ради денег и земель. Я не понимал такой морали. Единственным кто был прав во всей этой заварушке – это мы, русские!
Для меня было все определенно и ответ на вопрос – убивать их или нет, для меня был очевиден.
В войне кое-чему научился в битве под Москвой, но там участвовал только в паре сражений. Но теперь, судя по тому, что нам говорили наши генералы, в Сталинграде должна быть необычная война.
Вечерами мы курили и немного выпивали водочки. Очень редко ходили в кино. В сводках сообщалось, что идут непрерывные бои и наши ребята постоянно гибнут. Но мы надеялись провести радостно эти последние может быть дни. Я познакомился с Клавой на танцах. Мы влюбились друг в друга на второй день, но решили не жениться. Она работала в военной части на складе. Ходила на ускоренные курсы снайперов. Из винтовки Мосина она стреляла лучше меня.
Однажды на танцах я разнял драку, сказав, что зачем драться, когда нас идут убивать другие. Моряки и пехота, которые были в конфликте, расступились и стали обниматься.
– Молодец, Антон, благодарим тебя за правку мозгов! Давай выпьем с нами…!
– Конечно, пацаны!
Пехота и моряки пили вместе в этот раз и пили до утра. Утром были учения. Отрабатывали навыки рукопашного боя в бою. Было трудно. Главный прием, который я усвоил, был удар прикладом или саперной лопаткой в жизненно важный орган или голову. Нас заставляли это делать каждый день. Одного парня из нашей роты увезли в госпиталь с проломом черепа – напарник его перестарался с соперкой. Парень выжил.
Вообщем, нас неплохо научили, но опыта у всех было маловато. Все опытные погибли под Москвой. Немца все очень боялись, но не показывали вида. Ночью было очень страшно иногда. Вспоминался родной городок и мирное время. Вот бы сейчас на речку, на рыбалку, охоту…
Горячее солнце в очередной раз заходило за горизонт. Оно буро-желтыми огнями отражалось в Волге, которая была очень грустной. Ее волны были словно слезы, готовые впитать кровь.
Наутро завезли крупнокалиберные пулеметы. Это было, по-моему, число 26-е.
Всем повеселело и настроение повысилось. Нас обучали стрелять из них. Надо отметить, что на второй-третий день все стреляли на оценку –«хорошо».
– Ну, теперь мы покажем немцам! – крикнул один старшина.
Я запомнил его слова.
В один из редких выходных я побежал к Клаве, благо она жила неподалеку от гарнизона. Мы выпили вина, и я владел ей всю ночь. Быть может, это был последний раз. Чем больше я влюблялся в Клаву, тем больше ненавидел немцев. С другой стороны было весело жить в такое необычное время. Все чувствовалось острее и, казалось, можно было горы свернуть. Все говорили о том, что когда выиграем войну – заживем. Думаю, это от того, что они тоже чувствовали этот бодрый заряд. Мне казалось, хорошо бы иметь несколько жизней, ну хотя бы 3,чтоб повоевать как следует. Одну бы я потратил на войну, вторую – на Клаву, третью – на себя. А может я сейчас проживаю все три? От этого осознания жизнь становилась еще счастливее и ярче. Только бы не инвалидом остаться, вперед!
К 23 августа 1942 года из 400 тысяч жителей Сталинграда было эвакуировано около 100 тысяч. .24 августа Городской комитет обороны Сталинграда принял запоздалое постановление об эвакуации женщин, детей и раненых на левый берег Волги. Все граждане, включая женщин и детей, работали над постройкой траншей. Массированная немецкая бомбардировка 23 августа разрушила город, убила более 40 тысяч человек, уничтожила более половины зданий Сталинграда, превратив тем самым город в громадную территорию, покрытую горящими руинами.
Наша рота перешла под командование генерала Чуйкова.
Руины…Днем было как ночью. Со временем привыкаешь и ждешь только ночи. «Крысиная» война стала самой жестокой.
Однажды, мы вдвоем оказались в комнате первого этажа. Был вечер или ночь, август месяц. Тишина и могильный звук ходил по пустым улицам города. Шел серый дождь. Пролетел гитлеровский самолет и бросил бомбу, осколки пролетели и в наше окошко. Мы сидели у батарей под подоконником. Паша был неплохой парень, но постоянно заикался и дрожал через каждые пять минут.
– Ну вот, кажется, пронесло! Надо пробираться к своим.
– Сядь, тебе говорю..
Следующий взрыв убил его куском бетона.
Самолеты гад-ваффе бомбили город каждый час. У меня был ППШ, но что толку. Я остался один. Страшно и мерзко. Пробрался в один подвал – завален трупами. Крысы мило лизали своими мелкими язычками ранки и одежду.
Ушел. План карты был у меня в кармане, но половину где-то потерялось. Обрывок помог отыскать место, где должен быть возможный пункт сбора.
Наши товарищи сидели в одном из подвалов