над словами Веруньки Ульяна. Так рассмеялась, что на смех ее прибежали на кухню Ванюшка с Валентином:
– Мама, ты чего смеешься? Мы тоже хотим, ура, ура! – и в самом деле, глядя на мать, стали смеяться вместе с ней, да так звонко, таким веселым заливистым смехом, что и Верунька не выдержала, стала тоже смеяться с ними за компанию. А когда просмеялись (у Ульяны даже слезы на глазах появились), мать еще раз вручила сыновьям по яблоку: «Идите, играйте у себя!» – и выпроводила с кухни.
После этого, неожиданно посерьезнев, сказала со вздохом:
– Эх, девонька, знала бы ты, какие они, эти творческие люди… Ничего-то они не умеют, ничего-то не хотят делать… одни глупости на уме. Била бы я их как Сидоровых коз, работничков этих, будь на то моя воля.
– Да за что?! – изумилась Верунька: лицо ее и впрямь выражало полное недоумение.
– А так, для профилактики. Вер, Верунька, замуж будешь выходить, смотри в оба, чтоб мужик молоток в руках умел держать, хозяйством бы занимался, домом, детьми. А все эти художники, музыканты, писатели (уж поверь, насмотрелась я на них!) – зряшные люди, толку от них как от козла молока.
– Ну, зачем ты так, Ульяна, – укорила Верунька. – Нехорошо. У тебя же муж – художник. Отец твоих детей. Хозяин в доме. Что ты, зачем так?!
– Не хозяин он. Я в доме хозяйка. Вот так!
И с этими ее словами, будто услышав их разговор, в квартире появился Гурий, тихо открыв входную дверь собственным ключом. Ванюшка с Валентином, расслышав звяканье ключей, бросились к отцу на шею: «Папа! Папка! Папка пришел!» Он поцеловал каждого в щеку, погладил по голове, спросил:
– Ну, братцы-божидаровцы, как жизнь?
– Ура! Хорошо! В садик не ходим! Болеем! Ура!
– Ясно. Каникулы посреди рабочей недели? Ладно, бегите к себе. Мама дома?
– Дома, дома, где мне еще быть?! – Ульяна, воинственно подперев бока руками, вышла из кухни. – А вот где ты шлялся три дня, если не секрет?!
– У нас что, гости? – показал Гурий на незнакомое женское пальто, висящее на вешалке.
– Да, у нас гости. Но ты все же ответь сначала на вопрос: где ты был три дня?
– Работал, – и, больше ничего не объясняя, прошел на кухню. Увидев Веру, едва приметно поклонился: – Добрый день!
– Здравствуйте! – Верунька соскочила с табуретки, густо покраснев от смущения и робости.
– Гурий, – представился хозяин девушке.
– Ты что, совсем белены объелся? Веруньку не узнаешь? – напустилась на мужа Ульяна.
– Какую Веруньку?
– Соседку нашу.
– Соседку? – Гурий так ничего и не понимал.
– Соседку по дому. Ну там, на Урале, в Северном.
– Н-не-е… узнаю… – пробормотал Гурий.
– Да это же Верунька, Ивана Салтыкова дочь! Что, совсем своих забывать стал?!
– Верунька? Салтыкова? Так она же всегда вот такой была, – показал Гурий рукой чуть выше своего пояса. – Надо же, как выросла. Совсем взрослая стала.
– Вот, гостинцы нам с Урала привезла. От матери с отцом.
– Спасибо, Вера, – опять едва приметно поклонился Гурий и хотел было уйти к себе, в комнату, но Ульяна