истическую группу, и она уже успела поведать ему о себе самое главное: откуда и с кем её сюда занесло.
– Увы, нашёл.
Они стояли в гостиничном холле у столика фотографа и он маленькими порциями заглатывал её: коварно вздёрнутый носик, пухлые наивные детские щёки, сочные спелые губы, лукавые глаза с отчаянным гитарным изгибом, пряди светлых некрашеных волос, изящную фигурку секс-бомбы, целомудренно упакованную в белые полупрозрачные блузон и юбку с намёком на белые трусики и, на закуску, точёные загорелые ножки в гладиаторских римских сандалиях.
– Почему же так увы?
– Разочаровала меня моя группа. Одни семейные пары да безнадёжно старые девы. А у вас группа ничего, – оценил он только что выкупленную ею и представленную на его суд фотографию.
Его добыча стояла там с краешку, скромно потупившись, маленьким белым лебедем в стае ворон и индюшек.
– Да, вас бы к нам – одни девы. И заметьте: не все ещё безнадёжно стары.
– Здесь русские девы – грозная сила, – произнёс он по возможности громко, когда они уже покинули гостиницу и проходили сквозь строй очень весёлых, очень энергичных и, когда надо, очень суровых молодых черноволосых мужчин. – И местное население не сумело перед ней устоять.
– Ну куда там. Вы ведь не видели, что творилось здесь вчера вечером? В ход пошла даже вот эта гражданка, – она показала на фото нечто шкафообразное в блондинистом парике.
– А вдруг таким образом местное население, воспитанное в духе социалистического интернационализма, просто демонстрирует нам, то есть вам, чувства искренней дружбы и уважения?
– Тогда наша задача – ответить им тем же!
– Или сверх тем же. Наверное, вторая смена заступила, ведь должны же они когда-то отдыхать, я уж не говорю про работу. Кстати, а как провели вчерашний вечер вы?
– Так мы сидели с подружкой в номере, и я читала.
– И что же вы читали?
Он задал этот важный вопрос и мысленно зажмурился в ожидании удара по своему необыкновенно развитому чувству прекрасного фамилией какого-нибудь современного, несгибаемого, как памятник Ильичу, классика соцреализма.
– Агату Кристи.
Они подошли к экскурсионным ЛАЗам и остановились недалеко от её группы. Она вроде бы не рвалась от него к своим индюшкам, но и не созрела пока ещё для того, чтобы, решительно махнув хвостом, уйти из стаи.
– Достойное чтиво. А ваша подружка – это та, из Хабаровска?
– Да. Хорошая женщина.
– Возможно. Но она-то зря сидела в номере. Глупо упускать свой шанс, похоже, последний. Тёплая южная ночь, ласковый шум прибоя, трепетные порывы бриза или мистраля и горячий южный мужчина. Вах!
– Так завтра мы уезжаем в Тбилиси, а там, говорят…
– Да, тогда не всё потеряно, хоть там и нет моря. Тебя как зовут? – он, наконец, перешёл к делу.
– Люда.
– Меня – Костик. Куда вы сейчас едете?
– Так, по городу. А вы?
– И мы туда же. Может, лучше махнём купаться?
– А здесь можно? Говорят, здесь нефтяные пятна по морю плавают.
– Что ты, здесь чистейшее из морей, последнее незагаженное. Куда чище твоего днепровского лимана. У тебя купальник с собой?
– Да, на всякий случай. И полотенце тоже.
Он не стал уточнять, на какой случай нужен купальник во время экскурсии по городу. Да на тот же самый, что и его плавки, заботливо уложенные в перекинутую через плечо сумку.
– Тогда двинули, чтобы к обеду вернуться, – он коснулся её локтя и повлёк к автобусной остановке.
Город скоро перешёл в промзону, где с жуткой ритмичностью клевали пустынную землю нефтекачалки. Потом справа потянулись унылые серо-оранжевые холмы, слева – пляжи и море. Впрочем, им было не до пейзажей: всю дорогу они оживлённо болтали. Слова вылетали удачные и лёгкие, одна тема без напряга переливалась в другую. И всё это время своим бедром он ощущал её бедро, напрягавшееся на поворотах, но даже не пытался форсировать события, потому что знал точно: ночью он возьмёт её целиком.
Они сошли на безлюдной остановке, только два местных кадра проводили их любознательными всепонимающими взглядами. Море у берега казалось зелёным, а нефтяные пятна, очевидно, были уже слопаны какими-нибудь нефтелюбивыми микробами.
Они заплыли далеко за буйки, туда, где море становилось синим, и там он показал ей полёт по волнам в дельфиньем стиле. Она попыталась повторить его движения, но не сумела, рассмеялась над собой и тут же хлебнула солоноватой воды. Костику пришлось поддержать её за гладкую прохладную талию, и она зажмурилась, вероятно решив, что он будет целовать её или сразу полезет рукой в купальник.
Потом они балдели, лёжа рядышком на пустынном пляже. Они балдели от обжигающей ласки солнечных лучей, и от шершавой щекочущей ласки песка, и от вкуса и аромата яблока, которое кусали по очереди. Они наперебой восхищались внешней и внутренней политикой партии, обсуждали литературу, экологию, рок-музыку,