в изножье и улегся рядом с Элис. В темноте она видела только смутный силуэт.
– Иди сюда, – приказал он ей, как собаке.
Элис не сдвинулась с места, по-прежнему лежа на краю кровати.
– Я спала, – возразила она.
– Ты уже не спишь, мы тут вдвоем, так что давай заделаем милого ребеночка, чтобы мой отец порадовался. А? – В его голосе слышалась горечь. – Вот все, что нам нужно, дорогая Элис. Так что давай помогай мне. Это недолго, потом можешь снова заснуть. А с утра опять транжирить мои деньги у торговцев свитками.
Все стало ясно. Он был у отца, и тот опять ворчал, что до сих пор нет наследника. А Элис накануне купила не один, а два древних свитка, довольно дорогих. Оба были с островов Пряностей. Она не смогла разобрать в них ни слова, но поняла, что на рисунках изображены Старшие. Вполне логично, подумала Элис: если Старшие в древние времена жили на Проклятых Берегах, у них были торговые партнеры, которые могли оставить записи о сделках. Она давно искала такие старые записи. Свитки с островов Пряностей оказались первой стоящей находкой. Цена неприятно поразила, но заполучить их было необходимо. И Элис заплатила.
А ночью ей пришлось заплатить еще раз – и за то, что нет детей, и за то, что она приумножает свою библиотеку. Если бы Элис не засиделась допоздна над последними приобретениями, то Гест просто получил бы свое. Но она устала, и ее вдруг сильно задело отношение мужа к этой стороне их жизни.
И она сказала то, чего раньше никогда не говорила:
– Нет. Может быть, завтра ночью.
Он уставился на нее. Сквозь темноту она ощущала его злой взгляд.
– Это не тебе решать, – грубо сказал он.
– Но и не тебе одному, – возразила она и вознамерилась встать с кровати.
– Сегодня, сейчас, – сказал он и внезапно схватил ее за руку, повалил на спину и прижал к постели всем телом.
Она попыталась вырваться, но он впился пальцами ей в плечи и удержал. Элис поняла, что сбежать не получится.
– Пусти! – яростно захрипела она.
– Сейчас! – с нажимом повторил он. – Если не будешь сопротивляться, я не сделаю тебе больно.
Он солгал. Даже после того, как она уступила и отвернулась, он не ослабил хватку и грубо вошел в нее. От боли и унижения Элис казалось, что ему потребовалась вечность. Она не плакала. Когда он откатился от нее и сел на краю кровати, она лежала молча, с сухими глазами.
Он посидел в темноте и тишине, потом встал. Послышался шелест ткани – он оделся.
– Если нам повезло, то не придется больше проходить через такое, – сухо сказал он.
Никогда он не говорил с ней так искренне.
Гест ушел. Уснуть Элис не смогла и провела остаток ночи, размышляя об их поддельном браке. Вообще, муж редко бывал так груб с ней. Их отношения в постели были обезличенными и деловыми. Гест приходил в спальню, объявлял о намерениях, совокуплялся с ней и уходил. За четыре года он ни разу не оставался с ней спать. Никогда не целовал ее, не касался ее тела с желанием.
Она пыталась угождать ему.