достижение.
Адвокат Савельева, она же Лариса Васильевна, она же просто Лара (для друзей и близких), задумчиво ответила:
– Думаю, что она и есть их лидер. Но еще я думаю, что держать четырнадцатилетнюю девочку в СИЗО во время проведения расследования (а оно может растянуться на несколько месяцев) – это негуманно и неразумно. Это ее первое нарушение закона. Ничему хорошему она в СИЗО не обучится, а вот «полезные» связи приобрести сможет.
– А на свободе она сможет запугать всех наших пострадавших и свидетелей – уже пробовала, когда поняла, что жареным запахло! Эта девица успела так застращать двух потерпевших маленьких девочек, что они из дому без взрослых выйти боятся теперь! – выдвинула контраргумент следователь.
– Вы этих-то дылд раскрашенных и избалованных маленькими девочками называете?! Да это стервы почище Лизы Ивановой!
– Им всего пятнадцать, и за их спиной не стояли пьяные подростки…
Но договорить следователю Лавровой не дали: судья хлопнул ладонью по столу и приказал:
– Прения сторон оставьте для суда, который будет определять наказание для этой Ивановой, нам сейчас нужно определиться лишь с одним вопросом: отпустить ее под надзор без лишения свободы или оставить в СИЗО на время следствия. Зовите всех, мне пока все ясно.
Адвокат Савельева вышла в коридор:
– Все приглашенные на слушание дела Ивановой Елизаветы Алексеевны – прошу пройти в зал суда.
Осмотрев немногочисленных людей, просочившихся в двери, и полицейского, отконвоировавшего в зал подследственную, Лара схватилась за мобильный телефон:
– Анна Олеговна, вы где?! Уже заседание начинается!
– Дома! И не собираюсь ехать ни на какое заседание: у меня маленький ребенок на руках, а эта дрянь мне не дочь! Я вам уже говорила – нечего мне названивать, Лизка сама дел наворотила, пусть сама и расхлебывает!
– Она ваша дочь! Без поддержки законных представителей она может остаться в СИЗО на полгода, а то и на год! Я же вам объясняла! Пока будут вестись следственные действия, ей каждые два месяца будут по новой продлевать пребывание под стражей.
– Не нужна мне такая дочь! У меня новая семья, понимаете? Новый муж, новый ребенок: сын, который вырастет нормальным человеком, а не таким мерзавцем, как Лизка! Не звоните больше!
Адвокат, еле удерживаясь от бранных слов, проговорила:
– Как скажете.
В ответ раздались гудки. Лара горько вздохнула и пошла в зал – нехорошо заставлять суд ждать.
«Вот что значит начать жизнь с чистого листа! А что там осталось, на перевернутой странице, и не важно, пусть даже собственные дети. Новые же теперь есть!»
– Где мать подследственной? – недовольно спросил судья Долгалев.
– Ваша честь, она не смогла приехать, у нее маленький ребенок на руках…
Леонид Долгалев только головой покачал и не стал разглагольствовать на тему того, что ребенка можно было бы с кем-нибудь и оставить на часок. Иллюзий относительно великой родительской любви у судьи давно не было.
Заседание пошло своим чередом: следователь озвучила свои опасения, что подследственную нельзя оставлять на свободе, педагог из школы предоставила суду крайне негативную характеристику Ивановой Е. А., из которой следовало, что эта девочка – весьма трудный подросток, необучаемый и «невоспитуемый», от которого школа будет рада избавиться хоть на время, а лучше бы навсегда. Детский психолог охарактеризовала Иванову как крайне агрессивную личность, замкнутую, неконтактную и неуправляемую.
«Интересно, с чего психолог сделала такие выводы, если эта Лиза с момента ареста ни слова никому не сказала, на все вопросы и предложения психолога отвечала только молчанием: и тесты отказалась проходить, и картинки их мудреные отказалась раскрашивать? Видно, кто-то из «авторитетов» сказал девочке, что лучшая защита – это молчание, вот она так себя и ведет», – думала Лара.
Тем временем судья уже успел принять какое-то решение и обратился к отцу подследственной:
– Алексей Александрович, вы готовы взять на себя ответственность за примерное поведение вашей дочери? Если вы обещаете следить за ней, за ее кругом общения, за тем, как она проводит свободное время, то я готов отпустить ее вам на поручительство.
Адвокат Савельева встрепенулась – она уже и не рассчитывала на такую благосклонность Долгалева. В глазах Лизы адвокат увидела ту же робкую надежду, что расцвела и в ее сердце.
Отец Ивановой Е. А. встал. Это был щуплый человечек с рябым невыразительным лицом.
– Это чё, она, типа, со мной жить должна будет?
– Конечно, – удивился судья, – это же ваша дочь.
– Она с моей бывшей раньше жила, чё это ко мне ее переселять? – недовольно спросил отец подследственной.
– Анны Олеговны здесь нет, и она не может подписать поручительство, – поспешила объяснить адвокат.
– От это Анютка круто отмазалась! Знал бы – тоже не пришел бы!