сестра тоже баловалась этим, – глубокомысленно заметил он.
– Чем баловалась?
– Очищала энергии, – несколько неуверенно добавил водитель. – Понимаешь, она всегда ходила босиком – всегда, даже если когда стояли холода, хотя по-настоящему в Эламе не выстывает. Короче, она любила бегать с голыми пятками и без шляпы, чтобы освободить энергии, или еще что-то в этом роде освободить. Пяточки у нее были ничего себе, она их чистила и мыла. Потом подцепила какого-то парня с хорошим индексом и поселилась в другом районе, так что я редко вижу ее, а когда вижу, то обувь сестренки стоит всю мою квартальную получку.
– Занятно. Я ухожу.
Вильма, оставив желтоволосого за спиной, быстро зашагала прочь. «Только бы арка пропустила меня. Силы небесные, сделайте так, что бы она меня пропустила. Если это чудо случится, я никогда не увижу ни Кота, ни Тони – черт с ними со всеми, с проходимцами, пусть как хотят, так дальше и живут. Я уеду далеко-далеко – в то местечко, где длинными веснами по утрам изморозь ложится на траву, а в летний полдень холодное море слизывает со старых камней прибрежную соль. Не будет ни риска, ни роскоши – ничего. Я стану безвестной тварью, песчинкой среди песка, забьюсь в самый дальний угол и никогда не явлюсь к Лейтену за своею толикой денег».
– Эй, ты! – грубовато окликнул ее беловолосый. – Как хоть тебя зовут? Ты уезжаешь или ищешь кого-нибудь?! Может быть, встретимся сегодня вечером, поболтаем, то-сё?
Внучка Кантера обернулась и прощально помахала водителю рукой. Следовало покинуть Элам. В Европе, там, где законодательство ограничивало манипуляции с индексами, можно хотя бы на время затеряться.
Стояло раннее утро и остывшая за ночь площадь грелась под солнцем. Контрольная арка, как символ судного дня, высилась совсем рядом. Скучал на положенном месте служащий, печальный бес по долгу службы, быть может, один из старых знакомых.
Вильма дрогнула, собираясь бежать.
– Вам куда? – лениво спросил чиновник.
«Во Франкфурт», – хотела произнести она заранее приготовленный ответ и осеклась.
Там, впереди, возле того же самого бордюра из подстриженной зелени, переминался с ноги на ногу лысоватый толстячок. Его мягкое лицо выглядело безобидным и исполненным дружелюбия. Такая же мягкая розовая сумка, подобие хозяина, устроилась у ног.
То был уже знакомый сыщик.
– Здравствуйте, – добродушно сказал он. – О! Я вижу, вы уезжаете… Жаль, город прекрасен как отвлеченная идея. Впрочем, я уезжаю тоже. Элам – слишком велик и исполнен сложности, чтобы не утомлять склонного к покою человека. Поеду во Франкфурт, по делам, может быть, загляну куда-нибудь еще. Знаете, я искренне рад вас видеть, не хочу показаться совсем уж бестактным, но у вас незабываемые глаза, если хотите, они более выразительны, чем любая поделка природы.
«Ну все, – обреченно поняла Вильма. – Этот чертов шпик теперь не отвяжется. Возможно, соглядатая нанял сам Кантер. Может быть, Дин. Может быть, оба они вместе его наняли. Вполне возможно также,