section>
Моя вторая мама
Каким же наивным человеком я был, безвылазно живя в городе и оперируя замшелыми стереотипами о деревенских жителях! Сколько страсти скрывалось в этих людях, сколько скрытых чувств и нереализованных желаний пряталось под личиной вечной работы в поле, в огороде или просто дома, по хозяйству. Сколько сердец содрогалось в вечном томлении духа и горело в неугасимом желании наслаждений! К счастью, мне удалось познать душу деревни – не менее греховную, чем падший ангел городов.
В прошлом году я удачно женился, долго выбирая среди многочисленных кандидаток на моё сердце и папин кошелек, остановившись, наконец, на простой деревенской девушке – Евгении. Она была родом из небольшой деревушки N-cкой области, расположенной в двухстах километрах от города, где мы познакомились, влюбились, и остались жить после свадьбы.
Женился я поздно, в тридцать шесть лет, прогуляв большую часть своей сознательной жизни в амфетаминовом угаре ночных клубов и алкогольном мареве русско-финских бань, не расставаясь ни на миг с мирамистином. Я бы и дальше продолжал плыть по течению в полубессознательном бреду, если бы не отец, который поставил мне жесткие условия: остепениться и жениться. В противном случае это грозило отлучением от папиной денежной сиськи, а это никак не входило в мои далеко идущие планы бессмысленного прожигания жизни.
Девушка, которая подвернулась на радость мне и моим родителям, была тихой, скромной и немного нерусской. Женьке было всего восемнадцать лет – я был в два раза старше её – и наши отношения были окутаны лёгким флёром Набоковской фантазии. Женьку я случайно подцепил в каком-то ночном клубе, где она одиноко подпирала стену туалета. С первого взгляда я был покорен величием её форм. При более близком знакомстве она оказалась милой и непосредственной снаружи, и девственно-непорочной внутри.
Втрескавшись в меня с первого взгляда, Женька не подпускала ко мне ни одну тёлку на расстояние вытянутого члена. Заметив чей-нибудь неосторожный взгляд на моё достоинство или кошелёк, готова была любую порвать на пикульки. Имея стройную фигуру по городским меркам, и здоровенные сиськи по деревенским стандартам, моя Женька так и не смогла отделаться от комплекса провинциалки, шугалась моих вечно бухих друзей и их змеиных подруг. Она старалась отхилять от совместного кутежа под любым удобным предлогом.
Оказавшись в полной женской изоляции – её крепкие сиськи грудью стояли на защите моей нравственности – я был вынужден обучить свою благоверную всем премудростям развращенного секса. Ибо на заре нашего знакомства она оказалась сведущей в сексуальных игрищах, аки пень дремучий.
Я познакомил Женьку с некоторыми дополнительными местами в её девичьем организме через которые можно было без труда проникать в девственное нутро – без ущерба для здоровья и даже с некоторой степенью удовольствия – чем поверг её в полнейшее изумление. Она доверилась мне и оказалась прилежной ученицей. Через короткое время я создал из Женьки боевую секс-машину смерти – себе на погибель. Войдя во вкус плотских утех, доселе неизведанных крепким крестьянским телом, она пустилась во все тяжкие, стараясь наверстать упущенное.
Я скрывался как мог, но Женька доставала меня из любой щели, аки перепуганного таракана, и волокла к себе в спальню-пещеру, где и сношала – себе на радость. Силы мои были на исходе, и мой затраханный вместе со всем организмом мозг, выдал, наконец, спасительное решение: съездить в гости к её родителям в деревню.
Я был наслышан о набожности её матери, о суровости отца-алкоголика и помнил о той пасторальной скромности, в которую погружалась моя Неутомимая Вагина, стоило ей прибыть в родные пенаты. Расценив мое предложение, как акт доброй воли и любви по отношению к забытым предкам, жена расчувствовалась и чуть не задушила меня в своих объятиях. Я еле выжил, затерявшись среди сисястых грудей, а яростный минет, который я получил в награду за своё легкомыслие, чуть не отправил меня к праотцам: мне казалось, что вместе с яйцами мне высосали мозг.
Загрузив автомобиль доверху подарками для родственников – ограничиться цветочком аленьким моя супруга наотрез отказалась – мы двинули с ответным визитом в родную деревню жены: её родители были у нас в гостях один раз, да и то на свадьбе.
Здесь необходимо сделать маленькое лирическое отступление, чтобы было ясно, почему меня так тянуло к её матери – Алевтине Ивановне, простой моложавой женщине с раскосыми глазами. Она была немногим старше меня: ей было всего тридцать восемь лет.
В первый же день знакомства случился небольшой конфуз. Знакомясь с Женькиной матерью и целуясь по русскому обычаю – троекратно в воздух и касаясь щеками друг друга – кто-то из нас неловко повернулся, и последний поцелуй пришелся в губы. Мы с Алевтиной Ивановной пару секунд стояли дольше обычного, слившись губами в не совсем дружеском приветствии, потом она пошла на кухню разбирать сумки как ни в чем ни бывало: я же замер, как подстреленный.
Скольких женщин я перецеловал за свою бурную жизнь, я, конечно, не вспомню и под пытками, но такого ощущения я не испытывал