мы когда-то вышли и зачем-то куда-то пришли не означает окончания пути, это даже не говорит о том, что мы вообще в пути. У человека, как мы выяснили, нет пока даже самого понимания, что это его путь и никто за него ничего не станет свершать ради него. Он не вписан в единую Концепцию Мироздания, потому что он пока сам не создал для этого устойчивых связей. Не Война, а «Человек и Мiръ» как единая сущность миропонимания! могли бы создать тот образ, который и будет тем новым миропорядком, о котором так любит сегодня рассуждать «просвещённый» человек. Но этот образ лежит не в преклонение перед кем-то более сильным, знающим или «развитым», который якобы передаст это образ в готовом виде только «избранным» или «любимым», но, однако этот кто-то человека пока ассоциирует для себя лишь в «роли» безумного раба как источника энергии. Знание будущего определяет такое тривиальное и замученное значение как путь, но, главное здесь – знание. Человек не обладает своим знанием. Человек не только не обладает знанием своего будущего, но и пока даже начальным опытом самостоятельного поиска такого знания.
Мы уже, в какой-то степени, пусть даже и очень отдалённо, но пришли к определённому пониманию физики процесса формирования образа будущего. Этот путь, который сегодня «выбрал» человек, проложен через использование им определённых инструментов как ему кажется объективного научно – религиозного «познания» мира и себя. Человек для себя решил, что, применяя все эти инструменты, он развивается…, развивается целенаправленно и, что самое важное, осознанно! Вот что важно – он думает, что «знает» как, а самое главное куда развиваться – в каком направлении, он считает, что видит и полностью осознаёт свою цель в пространстве и во времени, ответственен за неё, задав, тем самым, вектор своего направления развития. Куда? В будущее? А где оно, как его можно в обобщённом виде сформулировать, какое он вкладывает в это понятие смысл? А есть ли у него он, этот смысл?
Нет! Нет у человека никакого понимания о том: кто он, где находится и что делает…! Сегодня всё наше знание о мире сведено к «взмаху руки» главнокомандующего, указывающему направление: вперёд – возвращаемся к истокам, завоёванными у природы нашими великими предками и по праву принадлежащие нам, но от которых мы волею судьбы несправедливо были оторваны…, наша задача вернуть их себе! Это, будущее…? Этот путь в никуда – к пропасти. У человека никогда, за всю его историю, пока не было другого пути, как только к пропасти, и «Никто» никогда не мешал ему двигаться туда, а наоборот, направлял его именно туда, указывая только этот «единственный путь».
1 .
Я шёл со всеми и думал о своём
Прошёл февраль за ним пришла весна
Весна уже прошла, но мы пока идём
Вокруг по-прежнему опавшая листва.
Я выехал на электричке, уже поздно вечером, к Александру на дачу. Осень в этом году выдалась дождливая и холодная, потому мне было немного странно, что в такую погоду делает он у себя на даче, да ещё вдруг так неожиданно и настойчиво сегодня по телефону попросил меня приехать на выходные. Ассоциативно первое ощущение было, что у него что-то случилось, какие-то неприятности, но я сразу же отбросил это предположение, нет, здесь совсем не то, но определённо что-то произошло, и более того, нечто чрезвычайное. Александр не был сентиментальным или зависимым человеком, он не станет кричать помогите и звать на помощь, даже в самом крайнем случае. Я невольно вспомнил наши с ним довольно серьёзные передряги, которые порой по молодости случались: мы с ним перевернулись на байдарке, когда шли зимой через горные пороги, но сумели каким-то образом непросто выплыть и не пострадать, а даже потом байдарку нашли совершенно целой, или один раз вместе сорвались со скалы и если бы непонятно откуда взявшийся куст, за который мы каким-то чудом зацепились, то нас и не нашли бы, наверное, никогда. Странно, в этих, да и не только историях было то, что каждый раз мы каким-то просто чудом выживали, и более того, даже не очень при этом пострадали. Я никогда не замечал в такие моменты у него ничего кроме усмешки, да какой ни будь брошенной насмешливой фразы, типа: «Нет, ну надо же так влететь!», – и ничего больше. Были ли мы друзьями? Пожалуй, что и нет, во всяком случае наши отношения совсем не походили на тот стереотип дружбы, который общепринят сегодня среди людей.
Мы стояли рядом первого сентября на первой своей школьной линейке в первом ряду с цветами в руках, а отец Александра ходил вокруг и фотографировал. Так мы втроём и остались на маленькой чёрно—белой фотографии первоклашек: посередине Александр, а по бокам от него Кира и Я. Мы жили в одном доме, учились в одной школе, в одном классе, но впервые я отчётливо увидел, почувствовал, может даже осознал или открыл для себя, не знаю, но то, что нас связывает между собой нечто большее, чем просто дружба одноклассников. Это произошло, когда неожиданно мы оказались «вместе» – мы втроём оказались в лифте. Лифты – это такие серые прямоугольные трубы, прилепленные снаружи к стенам нашего дома, вдоль «чёрных» лестниц, из железа и стекла. Их строили всё лето и вот в самом начале сентября запустили. Каким образом мы втроём оказались вместе в одном из таких лифов я не помню совсем. Но тогда мы были не в лифте, нет, а в космическом корабле, который запускался нажатием кнопки