on>
СКОЛЬЖЕНИЕ ТЕНЕЙ
Стихотворения
Добро и зло – все стало тенью.
А. С. Пушкин
ОТТЕНКИ
Что мне тени теперь, что мне призрак потухший,
Я ее не коснусь, и замру вдалеке,
Испытав на мгновенье, на веки удушье
В легком легком, в прозрачной, быть может, тоске.
Я умру в одночасье в задворках столетий,
Где меня не узнают, и слава молве,
Обходящей извечно великих и этих,
Кто срывался от дома, подальше, в себе.
Я умру только так, за попытку, не споря,
Сомневаться за промысел Божий во тьме,
На земле, где под странным и диким конвоем,
Я блуждаю пред Ним, но творя о Тебе.
Мне странно ощущать себя живым,
Почти забытым, платоничным.
Впервые лечь к ногам твоим,
Безвольным, безграничным.
И замереть, не слушая слова,
Такие разношерстные и злые,
И разноликие, что дважды два
Не делятся как будто на четыре
Я устаю, не стоит говорить,
Подвержено изменчивости тело.
Я умираю тихо, чтоб любить
На веки в безвременьи и без меры.
Сумрак в комнате забытой;
Люстра, как больна
Светом пыльным, старым, битым,
И душа черна.
Время задувает свечи;
В прошлом – блеклый клин,
И не лечит; в чет и нечет
Смех пугает сплин.
Книги знают – страх стеклянный
Ломкий, как хрусталь,
Детский лепет, постоянный,
И вуаль, вуаль…
Прозрачный сон, прожженный дух
Скользят в истерзанное тело.
И комкий воздух желт и сух,
Как пыльной люстры блеск холерный.
Глаза скрипят, и едкий жар
Пронзает сотней тысяч лезвий
Смешенья смеха, чуждых чар
Над головой моей железной.
В пространство сыплется туман,
Вдруг сокращаются изломы
В горизонталь и вертикаль,
В скрещенной точке, близкой к дому…
Я родился в потемках,
Средь блеклых теней,
Оставаясь ребенком,
Мечтая о Ней.
Умирал медлительно,
Каждый день во сне,
Что казалось мучительней,
Чем скользить в огне.
И миры осколками
Зажимали грудь,
Мне осталось ощупью
Отыскать к Ней путь.
Ничего не следует просить.
Никого не надо обвинять.
Не читать, не ждать, не догонять —
Только спать, и тихо слезы лить.
Ничего не нужно говорить,
Никого не стоит объяснять,
Не желать, не прятать, не гадать —
Только, умирая, полюбить.
Никого, кто жаждет оценить,
Ничего, что может волновать,
Не кричать, не падать, не менять —
Ничего не следует молить.
Мы говорим на разных языках.
Стремясь в какие-то пределы.
Чтоб научиться врачевать
Бесшовный дух и слепок тела.
Мы говорим на разных языках,
Пути наметив очертанье,
Не видя след, оставленный впотьмах,
Как след утрат или блужданья.
Мы говорим на разных языках.
И прочее волнует нас постольку,
Поскольку принятая фальшь и явь,
Как беженцы, вонзятся в нашу глотку.
Мы говорим на разных языках,
Ловя условные черты и силуэты,
Когда мы размышляем второпях
Впотьмах, витийствуя предметно.
Мы говорим на разных языках,
И много в нас намешано событий,
И много замусоливает страх, —
Извечный друг и разрушитель.
Мы говорим, и говорим. Лишь прах
Вновь повторяет тихие наречья.
И только не нуждается в словах,
Пространство