Когда Чапаев не утонул. Кир Булычев

мотрел?

      – Любимый фильм моего детства, – сказал Грубин. – Тогда еще не было широкого экрана и телевизора. Как бы теперь психическую атаку показали бы!

      – А может быть, и не лучше, – сказал Удалов. – Всему свое время.

      – Что, купим билеты по десять копеек и пойдем в компании с мальчишками? – спросил Грубин и пошел к кассе.

      Перед кассой было пусто. Даже странно, что никто не хотел смотреть такую заслуженную картину.

      – Что? – спросил Грубин у сонной кассирши Тони. – Нынешнее поколение детей предпочитает «Семнадцать мгновений»? Так дай же по билету старожилам этого света.

      – Дети ничего не предпочитают, – сказала Тоня. – У меня только последний ряд остался.

      – А куда же остальные билеты делись?

      – А остальные куплены вместе с прошлым сеансом. По два раза, сорванцы, смотрят.

      Они вошли в пустое фойе кинотеатра, где за стойкой буфета тосковала пожилая женщина, а по стенам висели поблекшие фотографии наших, советских, кинозвезд из настенного календаря. Купили по пиву, заели бутербродами с голландским сыром. Удалов спросил:

      – Ты сколько раз, Саша, эту картину наблюдал?

      – «Чапаева» имеешь в виду? Раз десять.

      – И я раз пять, – сказал Удалов. – Потом перестал. Очень меня травмировало то, что Чапаев в реке утонул. Я все ждал, может, разок не утонет. А он тонет.

      – Таких глупостей я даже в детстве не думал, – сказал Грубин, и тут, видно, утренний сеанс кончился, открылись двери в зал, и оттуда к буфету наперегонки выскочили сто пятьдесят мальчиков и пять девочек. Все они бежали, зажимая в кулачках мелочь на конфеты и лимонад. Грубину с Удаловым пришлось вцепиться в стол, чтобы их не снесло этим потоком. Дети толкались у стойки, спешили насладиться, прежде чем начнется следующий сеанс.

      Один из самых шустрых детей, мальчик лет десяти с лукавым взором и множеством царапин на носу и на щеках, первым успел добыть себе пирожное эклер и стакан лимонада и присел за стол к взрослым.

      Ел он быстро и сказал Грубину с Удаловым:

      – Вы бы пошевеливались, а то опоздаете.

      – До начала десять минут, – сказал Грубин, а Удалов, у которого был собственный ребенок, добавил:

      – Так со взрослыми разговаривать не следует, мальчик.

      – Ну, как хотите. Не достанется места, и всё тут. Я же из лучших побуждений.

      – У нас на билетах места указаны, – сказал Грубин.

      – Места! – воскликнул мальчишка с пафосом. – Какие могут быть места, когда каждый хочет быть поближе к экрану!

      – Чепуха, – сказал Удалов, а Грубин поверил ребенку, одним глотком допил пиво, дожевал бутерброд и сказал Корнелию:

      – Я пойду и тебе займу.

      Но Корнелий уже спешил за Грубиным. Они отыскали приличные места, в центре зала, лучше тех, что были положены им по билету. Сели. В зале оставалось много народу. Некоторые из ребят берегли свои хорошие места, другие просто не имели финансов, чтобы сбегать в буфет.

      – И вы все это кино по второму разу смотрите? – спросил Грубин у соседа.

      – Многие и на третий раз остались бы, – сказал лукавый мальчишка.

      – А если фильм шел бы весь день?

      – Кое-кто бы остался. Но некоторые бы сбежали, от голода.

      – А ты почему такой исцарапанный?

      – Кошку дрессировал. А вы чего на эту картину пошли?

      – Соскучились по ней, – сказал Грубин. – Захотелось детство вспомнить.

      – Нашли чего вспоминать, – сказал мальчишка с презрением. – Я жду не дождусь, чтобы с этим детством покончить.

      В зал тем временем влетали из фойе мальчики и девочки и неслись занимать свободные места. И что удивило Удалова: прямо перед ними, в пятом ряду, пустовало в центре одно место, и никто его не занимал, и даже никто на него не покушался. «Может, стул там сломанный?» – подумал Удалов. И хотел было подсказать одному ребенку, который стоял в проходе с конфетой в зубах, но без места, чтобы он туда шел, как в зале начал меркнуть свет, и тогда последним не спеша вошел невысокий худенький мальчик в очках. Мальчик жевал мороженое, и на него все смотрели с уважением, и для того, чтобы мальчику пройти на его место, все, кто сидел в том ряду, поднялись и посторонились.

      – Он, наверное, отличник, – сказал тихо Удалов, глядя на странного мальчика.

      – Или большой хулиган, – сказал Грубин. – Самбист.

      – Ничего подобного, – сказал лукавый сосед. – Это Тиша Зеленко, он не отличник и не хулиган, но большой человек.