Повесть о контакте. Кир Булычев

атилась бы до восточного угла, где стоит горком.

      Поручили операцию Корнелию Удалову.

      Предварительно Батыев вызвал его к себе и долго «возил носом» по ковру. Чтобы Удалов проникся…

      Удалов проникся. Перекрыли движение. Сняли асфальт. Стали копать глубже.

      За два дня до приезда Чингисова ковш экскаватора натолкнулся на металл – чуть правее памятника, совсем близко к поверхности земли находился верх металлического предмета громадного размера.

      Правда, про размер выяснилось к вечеру, когда предмет окопали с целью извлечения. Он оказался космическим кораблем неизвестного происхождения и возраста.

      Батыев стоял у окна своего кабинета и гневался. Еще бы ему не гневаться! Если Чингисов увидит, до чего докатилось благо устройство в Великом Гусляре, без наказаний не обойтись.

      – Засыпай! – крикнул Батыев из окна.

      Удалов, который стоял на краю глубокой ямы и глядел на матовую, обожженную миллионами парсеков овальную поверхность космического корабля, поднял на крик голову и развел руками, потому что за его спиной сплоченной толпой стояла местная общественность. Общественность была готова к бою.

      – Людмила, – велел проницательный Батыев, – прикажи немедленно закрыть почту и телеграф. На ремонт.

      – Зачем? – спросила секретарша.

      – А затем, что в любую минуту общественники начнут сыпать в Москву письма и телеграммы, чтобы к нам приехала комиссия.

      – В ГАИ сообщить?

      – Умница, – сказал Батыев и ласково ущипнул секретаршу. – Ни один интеллигент не покинет город.

      А между тем из окна уже было видно, как общественность спускается к кораблю и постукивает кулаками по обшивке. Даже до кабинета Батыева долетал котельный гул.

      Через десять минут профессор Минц, Елена Сергеевна из музея и провизор Савич от творческой интеллигенции попросились к Батыеву на прием.

      Батыев демократично обошел стол, чтобы встретить их на полпути. Пожал всем руки. Мысленно пожелав им провалиться сквозь землю, спросил о здоровье и успехах.

      – Как вы знаете… – начал профессор.

      – Знаю, знаю, – вздохнул Батыев. – Рад бы вытащить, да нет у меня такого крана. И распилить нечем. Так что придется засыпать.

      – Мы же не варвары? – спросила Елена Сергеевна.

      – Если бы варвары, – сказал задумчиво Батыев, почесывая крепкую малиновую шею, – тогда бы взорвали к чёртовой матери.

      – Ах! – перепугалась Елена Сергеевна.

      – Но мы не варвары! – воскликнул Батыев. – Мы сохраним это произведение природы. Для потомков.

      – Правильно, – обрадовался провизор Савич. – Наш город прославится на весь мир. Еще бы – первый космический корабль с другой планеты.

      – С другой? – насторожился Батыев и подошел к окну. – С чего вы решили?

      – Это же очевидно.

      – Ничего не очевидно. Может, он здесь всегда лежал, – сказал Батыев. – Но заверяю вас: как только завершим соревнования по игре в домино, сразу же займемся исследованиями. Тем более что Родине нужен металл!

      – Когда? – не понял Минц. – Когда займемся?

      – По завершении. Не хотите же вы погубить репутацию города в глазах гостей и лично товарища Чингисова?

      – Как можно сравнивать? – удивился профессор Минц. – Какое-то районное мероприятие и веху в истории человечества…

      – Я тебе, Минц, так скажу, – ответил Батыев. – Лично для меня нет ничего выше интересов родного города, который дал мне жизнь, образование и достойный пост. Как патриот и гражданин приказываю засыпать этот метеорит, а когда соревнования завершатся, посмотрим. Может, и раскопаем.

      – Мы будем жаловаться, – сказал Минц.

      – Жалуйтесь… – ответил Батыев, и по его тону было ясно, сколько слов он недоговорил.

      Как только общественность покинула кабинет, Батыев призвал Удалова:

      – Почему не засыпаешь?

      – Как же, засыплешь, – плачущим голосом сказал Удалов. – Там уже пионеры понабежали.

      – Так, – подытожил Батыев. – Значит, иди домой, Удалов. Не оправдал ты доверия. Не быть тебе начстроем.

      Удалов ушел, а Батыев вызвал Слабенко и сказал, что из спецфондов управления всем, кто станет ночью засыпать железяку, будет выдано по тридцать рублей и по бутылке…