кувшин, что ли, или кастрюлю… Склонился к горлышку.
– Надеюсь, ты был прав, – прошептал он. – Надеюсь, в моей асимметрии есть красота.
Э-э-э, ладненько.
– Ты не надоедал, – продолжал он, и слова росли и становились громче в холодной заснеженной тишине. – Ты был Северным Танцором, племенным скакуном, самым суперским из всех скаковых коней.
Вне всяких сомнений, это был один из самых странных монологов, которые мне приходилось слышать. А ведь я живу с Коко, учтите!
Я наблюдала, как он сорвал липкую ленту и отвернул крышку кувшина. Его тело сдулось, словно до этого момента все было наполнено воздухом, энергией, ожиданием, а теперь… а теперь нет. Я развернулась – быстро, тихо. Почувствовала, что меня здесь быть не должно. И тогда…
– Эй!
Застигнута с поличным.
Я повернулась.
– Эй!
Парнишка неловко поднялся со снега.
– Что ты тут делаешь?
Какой удивительный первый вопрос. «Что ты тут делаешь?» предполагало, что вопрошавший тебя знает. Другое дело: «Кто ты?»
– Мне нравится приходить сюда по ночам, – ответила я.
Совсем не похоже на ответ серийного маньяка, что вы. Он издал короткое «а», словно я сказала что-то нормальное, а потом склонился, завернул крышку и пихнул кувшин обратно в сумку.
– А ты что тут делаешь?
Он достал носовой платок и вытер рот:
– Мне сейчас нельзя домой.
Мне тоже. Я кивнула, откинула волосы с лица и подумала о том, что он сказал, пока не знал, что я слушаю. Надеюсь, в моей асимметрии есть красота. Может, в этом и дело: легкая асимметрия в сочетании с полной неподвижностью черт. Его лицо не было отталкивающим. Совсем, совсем нет. Оно было совершенно уникальным. И я была невольно заинтригована.
Я достала пачку сигарет, протянула ему одну, но он отказался. Я закурила.
Затянуться. Выдохнуть.
Согреться.
– То есть это… Я не знаю, куда мне идти, – сказал он. – Но домой мне нельзя.
– Ага.
– Долгая история.
– У меня тоже некороткая.
Затянуться. Выдохнуть.
Согреться.
Я наблюдала, как дымок поднимается в холодное ночное небо.
– Но, может, смогу помочь тебе с жильем.
Я должна была умереть.
Эта фраза постоянно крутилась у меня на кончике языка. Особенно когда я говорила с незнакомцами. Оно и понятно: нам наплевать на их чувства, не то что с членами семьи или близкими друзьями. Может, поэтому многие бросают супругов ради незнакомцев, которых встретили в Интернете. Ничего не стоит рассказать незнакомцу всю свою жизнь.
– Как насчет такого плана, – сказала я, сворачивая на Мерсер-стрит. – Я не буду спрашивать, как тебя зовут, и не буду спрашивать, почему ты не можешь пойти домой. Я даже не спрошу, что у тебя в этой вазе.
– Ладно.
– Но я спрошу тебя про Северного Танцора и про сверхскакового коня, и все вот это.
– Супер, –