их в плане еды не интересуют. А вот на тебя, – Захар сметил Стаса взглядом, – могут и соблазниться. Раз в отдельную клетку посадили, значит, виды имеют.
– Нет, – подала голосок Маша, – его не станут есть, он же как раз торговец, тканями торгует. Сам говорил.
– Конечно, – усмехнулся старик, – а я Матерь Божья, только по мне не видать.
– Вас тут двое всего? – решил Стас перевести разговор в новое русло.
– С утра и до вечера двое, – ответил Захар, – а к ночи ближе остальных пригонят.
– На работах все, – подключилась Маша.
– Что за работы?
– Обычные, – вздохнула она. – Кто на фермах, кто в кожевенном. На фермах лучше. За коровами смотреть, за свиньями. Коровы хорошие. Я когда работала, даже имена им давала. Там одна рыжая была – Нюрка, умная-умная. Ей сена в кормушку подкладываешь, а она тебе руки лижет. Добрая была. Свиньи не такие. Только и жрут постоянно. Могут и человека сожрать. Помнишь, деда Захар, как Алена Плетнева с голодухи в обморок упала прошлой зимою, да прям в загон, так ее и съели? Потом только кости обглоданные нашли, когда помет стали вычерпывать. Но на кожевенном еще хуже. Там шкуры в растворе вымачивают. А раствор вонючий такой, – Маша сморщилась, всем видом демонстрируя отвращение, – хуже дерьма свиного и едкий. У тех, кто работает там, руки язвами покрываются и чесотка по всему телу.
«Удивила, етить твою, – подумал Стас. – Да у вас тут и без растворов через неделю живьем сгниешь».
– Хворают много, – продолжила Маша совсем упавшим голосом, – кровью кашляют. Вот и деда Захар приболел. – Словно в подтверждение ее слов старик опять зашелся надрывным кашлем. – Совсем худо ему, уже и работать не может.
– А ты почему не работаешь? Сиделкой приставили?
Кашель Захара участился и перешел в некое подобие каркающего смеха, завершившегося смачным отхаркиванием.
– Сиделкой? – спросил он, продышавшись. – Ага. Еще доктора из Арзамаса выпишут и цыган с медведями, чтоб скучно не было. Ты чего, сынок, лепишь? Меня подыхать оставили, а Маша… На сносях она, нельзя ей работать.
Стас присмотрелся и только сейчас разглядел под тряпками в районе Машиного живота большую округлость.
– Понятно, – заключил он после долгой молчаливой паузы. – И как же ты здесь с ребенком?
Маша, услышав вопрос, вздрогнула и отвернулась.
– Не донимай ее с этим, – попросил Захар. – Без того девке несладко.
– Ладно, не буду.
– Расскажи лучше, что там, на воле, делается. Как Муром живет? До нас новости-то, сам понимаешь, редко доходят.
– Да нет особых новостей, – пожал Стас плечами. – Муром цел, торгует, стену строит, за бандами охотится.
– Стену, говоришь? – удивился Захар. – Вторую, что ли? Первую-то они уж почитай как… и не помню сколько лет назад закончили.
– Почему вторую? Первую укрепляют и надстраивают. Давно уже. А вы сами-то здесь сколько?
– Четырнадцать лет.
– Четырнадцать?!
– Да, –