наклонился и потрепал собаку по голове. Рыжик поднял голову, слепо повёл ею, потянул сухим, потрескавшимся носом воздух. Жив. Уже хорошо.
Только после этого он сказал в трубку хриплым после сна голосом:
– Да…
– Извините, это Елена Львовна Котова вас беспокоит. Вы у нас были…
– Что случилось? – перебил Антон.
– Я еле дождалась приличного времени, чтобы можно было позвонить….
– Не надо ждать приличного времени. Если плохо – звоните в любое время суток.
И вдруг он услышал, как на том конце провода Елена Львовна заплакала:
– Анечке плохо, я не знаю, что делать, и мне очень страшно…
– Что с ней? – этот вопрос был нужен за тем, чтобы знать, какие лекарства бросать в саквояж.
– Она… она… – всхлипывала Елена Львовна, – Она сидит как деревянная…. И молчит. А если говорит, то она говорит ужасные вещи. Ей стало хуже, Антон Сергеевич, ей стало гораздо хуже…
– Может быть, скорую? – предложил Антон, не надеясь, что она согласится, – В больницу….
– Нет, я вас умоляю… Я просто умоляю вас… Посмотрите на неё, пожалуйста, а тогда решите.
– Иду.
Двери ему снова открыла Маша, но выглядела она на этот раз гораздо более испуганной. Она едва не вцепилась Антону в рукав, повторяя что-то очень странное:
– Вы её только не трогайте. Вы до неё только не дотрагивайтесь, пожалуйста.
Она же и показывала, куда надо идти, торопливо бежала впереди. Не в тот кабинет, где его принимали в первый раз. Теперь нужно было подниматься на второй этаж, в Анину комнату.
Антону бросился в глаза беспорядок, царивший здесь. Смятая постель, разбросанные повсюду вещи.
– Сюда, сюда… – позвала Елена Львовна, приподнимаясь из кресла.
Она устроилась в углу комнаты, недалеко от дочери. Но не рядом, не рядом…
Аня же просто сидела на постели – неприбранная, спутанные волосы кое-как забраны в хвост, распахнутый халат поверх ночной рубашки. Аня даже не повернула к нему головы. И Антон спросил не её, а сразу Елену Львовну:
– Что случилось?
– Вчера вечером Анечка вышла… Ненадолго вышла во двор. Потом её привела Сима. И вот с тех пор она такая. Сама не похожа на себя, вся какая-то застывшая. Пробуешь её о чём-то спросить, может, напугало её что-то? – не отвечает.
Антон тоже обратил внимание на странную, неподвижную позу Ани. Казалось, все её мышцы были напряжены – и застыли в этом усилии. И такое же застывшее, неподвижное лицо. Антон встал так, чтобы Аня смотрела прямо на него. И громко, отчётливо сказал ей:
– Здравствуйте!
И тихо бросил Маше:
– Эту вашу Симу сюда позовите…
Аня ему не ответила. Потом взгляд её утратил напряжённость, поплыл, и она стала напевать, без всякого мотива – так можно петь наедине с собой:
– Рааастриииига… Ты поп рааастрииига….
Антона передёрнуло – это-то откуда