le> Лес укрылся Тишиной из звуков, И Руки машинально обнажили ладони, Яблочные кони Взяли пространство над головою в кольцо. Стали видны, Наконец, Атомы кислорода, Породы деревьев приобрели новые формы И любовались отражением в моих глазах. Снова в ладах с собою, Я улыбнулся. Проснулись во мне неведомые доселе фантазии. Европа и Азия Поменялись местами, Бурлящими животами Любовно прижались к подошвам муравьи, А сказочные соловьи Впились в ухо сладкой трелью. Я застыл между сосной и елью И превратился в гриб. Ноги корнями уходили под землю И впитывали влагу. Из ближайшего оврага Выбежал енот, Обнюхал меня, Взял в рот кусочек красной шляпы, Потом передумал, Чихнул, Обляпал меня слюной, И пустой походкой скрылся за корягой. Я снова задышал, Стал приходить в себя, Закрякала рядом какая-то птица. И вдруг, Почуяв лисицу, С надрывом заныла сломанная мною ветка, Пятирублевая монетка, Оброненная в листве, Начала материться, Но была обезоружена глупостью разговаривавших осин. Грудами разноцветных спин Зашептали опавшие листья, Сочные кисти рябины Где-то вдалеке рассказывали анекдоты И громко смеялись… «Что я буду здесь делать?» — Задал себе тревожный вопрос, Замялись во мне ответы. Скрипучие кареты мыслей Образовали собой незаконченный круг… Вдруг, Заволновались волнушки, А у опушки заворчали белые, Красноголовики, шурша, прятались в листву… И тут Показались сапоги. «Беги! Беги к дороге!» — Пронеслось в голове, Но поздно. Волосатый, убогий грибник отрезал мне ноги И бросил в корзину, В спину дышали грибы – соседи, Дрожали от страха, Так, На следующий день, Я оказался Съеденным На завтрак.
Я и бандит
Я рисовал смешную картину
И сам с собою тихонько смеялся…
Двери и окна открыты, я не боялся
Воров и убийц, гостей и подавно.
Забавно
Удался мне глаз носорога,
И только я начал писать его ноги,
Как боги
Послали мне странного духа,
С порога прошел он ко мне в мастерскую,
В руках его были топор и бечевка.
Причем,
Он хромал на левую ногу,
Рискуя упасть.
Я увидел тревогу
В глазах его ясных, раскосых немного.
Дорогу себе расчищал сапогами,
На полу было много всякого хлама.
Я понял пришел он убить и ограбить,
Но взгляд привлекла картинная рама.
И вот он бедняга не смог оторваться,
Стоял и молчал,
Опустились ручища.
Я пищей
Духовною был переполнен
И передал его взор носорогу,
А богу
Сказал благодарное слово
За это участие и эту натуру.
Сдуру
Работал еще часов восемь,
Но вовремя вспомнил про горе-бандита,
Налил ему чаю,
Спросил деловито, —
Как он относится к поэзии Гете?
Мы долго общались о любви и искусстве,
Я дал ему много важных напутствий,
Весну
И счастье затронул стихом,
Потом проводил его
И уснул.
Тяжело?
Ты