ево начало той роще давало. Так али нет, только все волшебство по земле пошло из тех мест, кикиморы да лешие леса населяли, волшебники, змеи лютые, всякая иная нечисть по свету разбрелась. Да только не долго чаще пить силу Земли-матушки, век прошел, другой минул, да стала редеть роща чудотворная, да осталось всего пять дерев. Древа те колдовство сторожили – мир чудесами полнили.
Как солнышко красное, как звезды ясные, так правое слово путь освещает, слушайте люди добрые, слушайте слово старцево. Сед волос, да сердце молодо, расскажу вам что ведаю…
Люди одни жили, саландароны звалися. Статные были, волосом соломенным, да очами ясными отличались, да песни звонкие распевали, так что звери лесные заслушивались. Да только вот ратному делу не обучены – выгнали их с земли родной враги лютые. Тяжко пришлось саландаронам, долго шли они лесами да долами, да дошли да гор. Горы те, великаны зеленые, стражи вечные неподкупные, кольцом стояли вокруг зеленого дола – и лес и река, и поля широкие, все в объятиях их умещалось. Обрадовались люди, думу не долго думали, порешили – здесь и быть дому новому, здесь и жить народу саландорскому.
Плодородны земли в горном кольце, реки рыбой полны, леса дичью богаты, да только нет покоя народу саландорскому в новой земле, не приветлива земля к странникам, странные вещи твориться начали, не добрые…
Пойдет добр молодец – по дрова в лес, выберет деревце, да начнет рубить – выбежит невесть откуда девица красная, да начнет причитать: «не трогай братец деревца, не губи жизнюшку, пожалей…». Да не верит юноша – что проку в дереве, если не дом добротный, если не дрова жаркие. Для того деревце и выросло, чтоб людям пользу принесть – так он думает. Деревня строится, печки топятся. Народ друг другу про лесных людей сказки сказывает – да посмеивается – видно много пережил народ саландорский – что чуда-чудные, девы красные в лесу чудятся, срубишь дерево – страшен крик раздается, да обернешься нету никого, да крик тот с ума сводит, душу из честных людей вынимает, не дают покою злые кикиморы.
Все бы ничего складывалось, жить бы в мире да мед пить, на том сказ мой не оканчивается, много чего есть поведать, долго ещё сказывать…
А пошли как-то девицы по грибы ягоды, да зашли на полянку одну – смотрят сидит на полянке, глазками зыркает, вроде как мальчонка маленький, в лохмотья одет страшные, вроде как хвост у него есть, а на ногах копытца, смешливый такой, завет их в прятки играть, да дурачится. Только пошла с подружками – девчушками, старица-матушка, много на свете пожила, да такого чудища не видела. Почуяла матушка беду, да как стукнет клюкою своей, человечка по темечку, охнуть не успел. Услышали девицы – звук – вроде как полено в печи треснуло, упал лешачок как подкошенный – замертво, да коряжкою трухлявой обратился. Страшный рык светлый дотоле лес издал, да кроны сомкнулись, как в глухой чаще, еле выбралися к дому, страху натерпелися – с тех пор детей малых в лес не пускали, да пугали лешими непослушных да шаловливых.
Не приветлива земля к странникам, вот послушайте, что поведаю…
Как пошел на охоту человек один, не старый еще, работящий да смекалистый. Видит – горлица – стрелу в лук – да тетиву натягивает, стреляет, верный глаз не подвел, сложил в суму добычу, дальше идет. Видит добр молодец, лань быстроногая – только лук на тянул, слышит голос рядом с ним.
– Не стреляй, – говорит, – то не лань, то волшебница, в священную рощу идет, сил набираться, силы ее добрые, я в замены, – говорит, – помогать буду, всегда с добычей придешь, только, если скажу не тронь – поклянись зверя того не обижать.
Обернулся охотник, видит волк, в глазах ум светиться, словно не скалиться, а ухмыляется. «А что», – думает, – «может волк на что сгодиться, поможет мне дичь выслеживать, да и что я на охоту один хожу, пса у меня отродясь не было, а с волком, глядишь сподручней будет». Согласился со зверем человек, поклялся ему страшной клятвою. Хороший он был человек, да угрюмый, нелюдимый был – с зверем лесным легче сходиться, в лесу легче ему дышаться.
Дивились люди саландорские, всегда приходил Охотник с богатой добычею, долго в лесах пропадал, ничего плохого о лесе не сказывал, нечисти не видывал, и пустым не разу не воротился. Никогда никого не брал с собою, все угрюмей да молчаливее становился. Заподозрил недоброе деревенский люд, потому не подивились, тому, что детвора сказывала, что видела, как охотник тот с волком разговаривал, да тот пред ним ответ держал. Да видели, как дева водная ему песни пела, как нечисть всякая в его доме мед пила. Не делал худого охотник – потому решил народ – околдовал его лес, надобно спасти брата, да решили нечисть выловить да огню придать. Вот когда услышали, что гости незваные у Охотника, дождались люди, когда тихо станет, да извели нечисть. А Охотник, от меда пьян, не услышал, что делается. На следующий день в лес отправился. Останавливали его добрые люди, рассказывали, что да как было, как они его от наваждения спасли, да не послушал их, молодец, видно чары лютые не развеялись, побежал в лес, завывая, у нечисти с волками прощения просить, да слышали люди, что загрызли волки того неразумного.
То не леший воет, то ветер плачет, неразумного молодца кличет, не бывать нечисти на земле саландорской, больше уж никто их не прогонит, ни зверь,