25 тысяч жителей, этот городок сумел войти в историю США благодаря именно ей. В далеком 1890 году здесь впервые была применена смертная казнь на электрическом стуле, наделавшая так много шума и продолжающаяся практиковаться ещё в некоторых штатах до сих пор. Находясь практически в самом центре города, окруженная коттеджами, она была видна со всех сторон из-за малого количества многоэтажных зданий. Центральное сооружение тюрьмы находилось с восточной стороны и напоминало больше военное министерство или генеральный штаб какой-нибудь небольшой страны, встречая каждое утро первые лучи восходящего солнца своими двумя средневековыми круглыми крепостными башнями, а на вершине комплекса стояла статуя колониального солдата, известного как “Медный Джон”. Названия прилегающих улиц не отличались оригинальностью. С северной стороны это был Уолл-стрит, а с западной – Вашингтон-стрит. Южная стена учреждения мирно соседствовала со складами магазина автозапчастей и небольшого металлообрабатывающего предприятия.
Эти шесть лет пребывания в тюрьме Роберт тысячи раз вспоминал тот путь, ту группу событий, которые привели его сюда, и снова ворошить прошлое за десять дней до освобождения он не собирался, тем более, с кем-то это обсуждать. И как положено в человеческой жизни, Кейт ошибался. Вполне нормальное явление.
Проницательный, острый, но в то же время, заслуживающий доверия взгляд соседа по камере всегда был направлен в очередную книгу из тюремной библиотеки. Эти полгода они практически не общались, и Роберту иногда казалось, что рядом с ним просто тень.
Кейт прекрасно помнил тот день, когда к нему в камеру попал этот худощавый невысокий человек немного моложе сорока лет. Сухо поздоровавшись, он подошел к своей кровати и педантично начал застилать её. Закончив, новый сосед присел на край койки и, глядя прямо в глаза Роберту, спокойно произнёс: “Меня зовут Айван Стеблин”. Он ответил на знакомство, пожав протянутую ему руку, и именно тогда поймал себя на мысли, что взгляд этого человека очень напоминал того, из-за которого очутился здесь. За эти шесть месяцев общение между ними касалось только бытовых вопросов, и это вполне устраивало Кейта, так как он сам считался одиночкой в этой тюрьме, не пытаясь найти себе здесь друзей. Единственное, что отличало их обособленность, это встречи Айвана раз в неделю с женой. Роберта за шесть лет пару раз посетил лишь государственный адвокат, и то, в самом начале срока.
Спокойному пребыванию в тюрьме помогла татуировка на его плече в виде орла, держащего в когтях якорь, трезубец и кремниевый пистолет. Это была эмблема SEAL (тактическое подразделение Сил специальных операций ВМС США), более известное во всем мире, как “морские котики”. На одной из первых прогулок во внутреннем дворе тюрьмы, Роберт сидел и следил за игрой заключенных в баскетбол. Он прекрасно чувствовал, что уже некоторое время за ним пристально наблюдают, но не подавал и вида, спокойно созерцая за ходом игры. Как настоящий американец, он любил баскетбол и знал о нём всё. В один из эпизодов мяч отскочил к нему, и Роберт, подняв его с земли, правой рукой вернул круглого на площадку. Короткий рукав тюремной робы закатился выше плеча, и его татуировка мгновенно была замечена. Кому-то она ничего не сказала, для кого-то была не более чем обычная наколка, связанная с армией. Но только один человек ещё долго, до конца прогулки, незаметно для Кейта не сводил с него глаз, всматриваясь в подтянутую спину. Это был лидер самой крупной местной группировки, и уже вечером вся тюрьма была поставлена в известность, чтобы Роберта без серьезного повода не трогали. Этим поступком местный авторитет хотел отдать должное, спустя тридцать четыре года. В 1970-м именно бойцы SEAL вынесли его, больше мертвого, чем живого, из адских когтей вьетнамского плена, после которого он уже забыл, что значит страх. Это была дань уважения. Именно так он ответил на вопросительные взгляды своих, мягко сказать, сторонников.
Так и прошли шесть лет для Роберта Кейта. Никто не трогал его, а он в свою очередь, не нарушал и жил по уголовным правилам тюрьмы. Какие никакие, но это законы и их надо выполнять.
Этот день был не более примечательным, чем все до этого. Всё по распорядку, всё по расписанию. Перед отбоем Айван поедал очередную книгу, лежа на своей кровати, а Роберт просто смотрел в белый потолок камеры. Затем, вытянув руки, он развернул ладони к себе и растопырил пальцы во все стороны, переведя взгляд с потолка на них.
– Десять пальцев, десять дней. Да, Роберт, осталось совсем немного. И вот она, её величество – свобода, – не отрываясь от книги, как будто эта фраза была написано в ней, произнес Айван.
– Интересный вы человек, мистер Стеблин. За всё это время здесь вы прочитали более двадцати книг. Я сбился со счета…
– Быть точным – двадцать шесть, – перебил Роберта Айван, не отрывая взгляда от книги, – говори, слушаю дальше.
– Исходя из этого, вывод напрашивается сам. Вы очень любите всякие истории. Но вас абсолютно не интересовало, как я попал сюда и за что. Вы не задали мне не одного вопроса. Почему, мистер Стеблин?
– Во-первых, сюда все попали не за что, а во-вторых, мне мало верится, что твой сюжет будет мне интересен. Непредумышленное убийство, что в этом может быть захватывающего? И хватит называть меня