чужой. Он призывал брата к благоразумию, называл себя хилым и трусливым, а его сильным, бесстрашным и уверенным в себе. Приводил в пример различные фильмы и книги, в которых самый сильный и самый храбрый всегда шел впереди остальных к неизведанному. По его мнению, у таких людей жажда первооткрывателя в крови. В общем, он всячески убеждал брата войти первым.
Сашка улыбался, с прищуром поглядывал на него. Он уже давно решил, что будет первым, еще до того, как очертания дома проступили в кронах клена, но входить не спешил. Его забавлял испуг Антона и то, как он понемногу, настороженно отступал, спускаясь по стертым бетонным ступеням крыльца, словно боялся, что Сашка силой затащит его внутрь.
– А может камень-ножницы-бумага? – с ехидной улыбкой предложил он, когда пятка правой ноги брата коснулась земли и закончилась его хвалебная речь.
Антон тяжело выдохнул, поднял на брата печальные глаза, полные отчаяния.
– До трех побед? – уточнил он, вопрошающе глядя на Сашку. Раз уж не удалось убедить брата сдаться без боя, то попытается оттянуть неизбежное. Возможно за время игры успеет придумать, как уговорить Сашку войти в дом первым. У него будет не меньше трех попыток до проигрыша.
Сашка кивнул и выставил кулак.
– На счет три.
Он решил поддаться, проиграть намеренно, доказать, что Антон не такой уж неудачливый, что он легко может выигрывать. Все разы будет показывать камень. Он где-то слышал, что чаще всего выпадает камень, и если об этом знать, то можно склонить результат игры в свою сторону.
– Три! – скомандовал он и оставил кулак сжатым.
Антон показал ножницы, опустил голову, ссутулил спину, печально простонал и пробубнил что он проиграет, можно даже дальше не продолжать. Он так уверился в своем проигрыше, что начал убеждать себя, что в доме нет никакого пуговичного человека, а даже если есть, то вряд ли он стоит за входной дверью и ждет пока Антон переступит порог, чтоб схватить длинными пальцами, похожими на лианы и утянуть в подвал.
– Три! – сказал Сашка.
– О! – выдавил Антон победный стон, поняв, что его бумага бьет камень Сашки, а значит он сравнял счет. Думы о пуговичном человеке моментально рассеялись, глаза загорелись надеждой на победу. Он мысленно поблагодарил бога удачи, пообещал ему оставить под сухим кленом самое вкусное яблоко, если только тот не отвернется от него ближайшие две минуты. Именно столько Антону нужно было чтобы победить брата.
На третий раз он снова показал бумагу, решив, что не стоит изменять тактике, принесшей первое очко.
– Ура! – восторженно воскликнул он, отбив у брата второе очко и выбившись вперед.
«Спасибо, спасибо, спасибо», – повторял он про себя.
Приподнял уголки губ и бодро выставил руку, для решающего раунда.
– Ладно, братец, ты победил, – объявил Сашка, в четвертый раз показывая камень, который бьет бумага Антона.
Антон выпрямился, повеселел. Сделал два уверенных шага по ступеням к входной двери и коротко, не громко постучал, а после вновь отступил за брата.
– Зачем? – поинтересовался Сашка, – там никого нет.
– А вдруг пуговичный человек сидит в кресле в халате, попивает чай, смотрит телевизор, и тут бац! без предупреждения, без стука заваливаются непрошенные гости. Я бы на его месте рассердился.
Сашка рассмеялся, но заметив серьезное лицо брата, тут же замолк.
– Так там даже электричества нет, как он будет смотреть телевизор, – сказал он и толкнул дверь.
Она поддалась легко. Распахнулась без скрипа, без стона. В фильмах ужасов деревянные двери в старых, заброшенных домах обязательно открываются с таким шумом, что пробуждаются чудовища и зомби на кладбище. Антон встревоженно обернулся, проверяя не вышел ли на дорогу какой-нибудь мертвец в изодранной одежде, похожей на лохмотья.
Туман, неожиданно накрывший весь город и окрестности три дня тому назад, последние сутки рассеивался и уже не был похож на дым от костра, в который закинули пригоршню сухой травы. Антон видел проселочную дорогу, видел полосу высокой травы разделяющую дорогу на две узкие колеи, даже видел очертания темных стволов клена похожих на грозных великанов, стоящих стеной шагах в десяти от дороги. А еще сутки назад он бы не смог понять в какой стороне дорога, что уж говорить о том, чтобы увидеть деревья.
Дорога в обе стороны оставалась пуста, где-то недалеко безмятежно чирикали птицы, а в небе просматривалось серое пятно света, не оставляющее попытки пробиться через туман. Воздух был чист, свеж и не предвещал беду.
Он глубоко вдохнул, резко выдохнул через рот и обернулся к дому.
Сашка переступил порог. Под тяжелым ботинком что-то хрустнуло, скрипнула половица, и в глубине дома послышался хлопок.
– От сквозняка где-то захлопнулась дверь, – нарочно громко сказал он, заметив испуг на лице брата.
Антон кивнул и вошел следом. В коридоре было темней чем на улице и если бы не фонарь, незаметно оказавшийся у Сашки в руке, то Антон не смог отличить силуэт брата