оступила в институт и сняла маленькую квартирку в спальном районе. Просто пересеклись на троллейбусной остановке, улыбнулись друг другу, он явно этой встрече судьбоносного значения не придал.
После я уже специально старалась выходить на остановку в одно и то же время, но подобные маневры к повторному успеху не приводили. И все же мы жили в одном районе, в соседних домах, потому встречи неизбежно происходили, хотя никогда – по моему плану. Однажды мне повезло, мы пересеклись в троллейбусе в позднее время, потому я нашла повод и прицепилась:
– Извини, можно, с тобой пойду? А то темно уже, страшно.
Он хмыкнул:
– А меня, получается, не боишься? Идем, конечно.
Тогда и познакомились. С тех пор я получила моральное право называть его по имени и приветливо махать рукой издали – теперь-то мы не просто чужие люди. Однако на дальнейшее сближение мне силы духа не хватало, потому я радовалась целых два года тому, что могу хотя бы изредка его видеть.
Имя у моего избранника очень необычное – Кристиан. Или Крис, как он просил его называть, и со смехом добавлял, что у его почившей матери было презабавное чувство юмора – назвать так сыночка в российских реалиях. Крис был на вид старше меня примерно на пять лет и чрезвычайно попадал в мой вкус: высокий, худощавый зеленоглазый блондин, носивший очки в тонкой металлической оправе, которые делали из него идеал интеллигентности. В десятый или сотый поход от остановки до дома я поведала, что так поздно добираюсь из института – перед сессией преподаватели просто зверствуют и сдачи типовых с курсовыми принимают только вечерами. Как оказалось, Крис учился там же, но отчислился после второго курса – никак не удавалось совмещать работу и учебу, а положиться ему больше не на кого. У меня родня имелась и поддерживала меня издалека, но я его историей впечатлилась: Крис светился лоском и совсем не производил впечатления полной сироты – до тех пор я считала, что такие люди просто обязаны излучать ауру обездоленности. Крис изучал ауру отстраненности, но это только прибавляло ему шарма.
На вопросе о роде деятельности Крис отвечал, что занимается фрилансом и очень этим доволен – дескать, наработался он уже на чужих дядек и насиделся в офисах от звонка до звонка. Теперь его доходы выше, а занятости меньше, хоть и всегда над головой висит риск. Углубляться в эту тему он сам не стал, а я постеснялась спрашивать, какой же конкретно вид фриланса у моего прекрасного принца. Фантазия же рисовала что угодно: от творческого веб-дизайна до высокоинтеллектуальных переводов научных трудов. Когда-нибудь я все же открою для себя и эту маленькую тайну.
Наши отношения нельзя было назвать дружескими, мы просто изредка общались. И мне было крайне обидно признавать, что никакого повышенного интереса моя персона у него не вызывает. Что же тогда, все студенты, зовущие меня на свидание или делающие недвусмысленные комплименты, врут о моей внешности? Наверное, я все же красива. Но притом я не умею себя преподнести – сама знаю, и подруги о том же говорят. Не использую косметику, хожу в джинсах или любой другой удобной одежде, забывая о том, что женственность необходимо подчеркивать, алмаз без огранки выглядит обычным камешком. И всем плевать, что от этого он не перестает быть алмазом, огранка – в смысле, то, чем ты можешь являться в идеале – и есть образ, который воспринимают все вокруг. Иногда мне даже казалось, что стоит взять у подруг пару советов по макияжу или стилю, но подсознательно я понимала: Крис вряд ли после этого вдруг взглянет на меня другими глазами. Ведь не зря шутливо называл меня «малявкой» – словно бы подчеркивал уже непреодолимую границу между нами.
На третьем курсе моя жизнь серьезно изменилась. Папу отправили на пенсию, а старшая сестра с мужем взяли ипотеку после того, как обзавелись уже вторым ребеночком. Для меня же эти радостные вести означали и другое: денег мне родители смогут высылать намного меньше, чем раньше. Переезжать из съемной квартиры в общежитие отчаянно не хотелось, потому я решила сопротивляться этой крайней мере из последних сил.
Устроилась в ресторан быстрого питания в вечерние смены. Зарплата оказалось таковой, что я и с ней едва сводила концы с концами, зато уставала страшно. И эта усталость уже через пару месяцев начала сказываться на учебе. Притом я понимала, что требуется еще какая-нибудь подработка – например, курьером по утрам в выходные. И уже всерьез обдумывала этот вариант, хотя рисковала свалиться замертво уже через пару недель такой нагрузки.
Мы в очередной раз встретились с Крисом, и я рассказал ему о своих заботах – не то чтобы я всерьез думала, что ему это интересно. Просто душа требовала поделиться с кем-то, а с кем делиться, если не с собственным прекрасным принцем? Он отнесся к моим нудным жалобам с неожиданным вниманием, в один миг даже показалось, что предложит что-нибудь – например, помогать ему в его таинственном фрилансе за какие-нибудь копейки.
Но он сказал совсем другое:
– Юль, – непривычно назвал меня по имени, а не набившей оскомину «малявкой». – Я был в твоей ситуации. Или даже хуже. И из того периода уяснил только одну ценную вещь: не всегда сверхусилия дают сверхотдачу. Точнее, такого никогда не происходит. Хорошо живут те,