йдор умер!
Все произошло слишком быстро. Казалось, только вестники, сопровождаемые по пятам толпой разбуженных и не усидевших дома горожан, вышли к площади, к их лагерю, и вот они уже скрылись за поворотом соседней улочки, забитой обозами и переругивающимися торговцами. Их крики, разносившие дурную весть по улицам спящего города, стихли в ночи, а отсветы факелов поглотила чернота нависающих над улочками домов. Они еще несколько мгновений стояли рядом друг с другом – генерал Флеймдор, его помощница Тависса и мастер – капитан городской стражи Лазар, и молчали, не в силах подобрать слова. Молчали и защитники моста, осмысливая и принимая новую страшную весть. Большинство из них понимали, что произошло непоправимое. Страна, готовая в ближайшее время к нападению вражеской армии, потеряла своего лидера, своего короля.
– Спаси нас всех Всеетиный, – с горечью в голосе обронил погорец.
Флэймдор был полностью с ним согласен.
Первая мысль, которая посетила генерала, когда он услышал вестовых, была об оставленной им на границе армии. Смерть Виамара была сигналом к началу форсирования Криллы кразорцами. А он застрял в столице с дархумовой нечистью! Сивонна Бачча!
Потом был порыв арестовать вестовых, которые так просто и открыто кричали о таком бедствии на улицах. Кразорские шпионы, услышав о таком подарке судьбы, уже наверняка отправили донесения своим командующим! Флэймдор едва не отдал такой приказ, но вовремя одумался. Если во дворце Долимар, то это могло произойти только с его ведома, а значит, вестовые вышли на улицы среди ночи не просто так.
«Уже поздно, – напомнил себе Декар, – эти люди не единственные, остальные уже успели обойти половину Диссы. Пусть этим занимается Долимар, мое дело – оборона моста».
И только после этого сердце Флэймдора охватила скорбь.
Декар не был близок с Виамаром, чтобы считать его своим другом, но безмерно уважал короля за его решительные действия на благо страны и народа. Пусть они и были иногда слишком жестоки, Флэймдор прекрасно понимал, что по-другому было нельзя. Только твердая рука и железная воля могли править этой страной, едва не превратившейся в подобие Вольных Баронств из-за ошибок Мерга Трэйдора.
***
Смерть правителя была страшным ударом сама по себе, но обстоятельства, которые передали ему, были страшнее во сто крат. Конечно, Декар не верил в предательство, но он был в первую очередь солдатом, а это налагало свои обязательства. Душа разрывалась от печали и отчаяния, но разумом генерал понимал, что поступит только так, как должен. Как поступал всегда и везде, с первого дня, когда он присягнул Короне Давора на верность. Декар поднял взгляд от своих рук, которые рассматривал уже довольно долго, на двух людей в палатке. Лазар и Тависса, перекрикивая друг друга, поносили канцлера самыми ужасными ругательствами и проклятиями, воинственно размахивали кулаками, всем своим видом выражая свое отношение к недавней трагедии. Декар не сомневался, скажи он им слово, и эти двое прирезали бы на месте непрошеных ночных гостей, несмотря ни на что. Он знал это, и в глубине души ему это не нравилось. Преданность до последнего вздоха – вот что он ценил в людях превыше всего. Но когда преданность вступает в противоречие с общим долгом, она перестает быть преданностью.
Генерал еще с минуту переводил взгляд с женщины на погорца, раздумывая, что и как ему нужно было сейчас сказать. Сквернословие обоих его уже порядком достало, и Декара так и подмывало гаркнуть на них, а еще лучше отвесить пару крепких затрещин, чтобы не забывали о субординации.
«Неужели они не поняли? – спросил сам себя Флэймдор, для которого сейчас все было предельно понятно и просто. – Предательство или нет, а лорд Оквус стал теперь законным представителем Короны, и его слово стало законом для всех, присягнувших Короне».
– Хватит. Успокойтесь оба, – генерал заговорил тихо и спокойно, но в то же время в его тоне ощущалась решимость. Он прекрасно понимал, что криками тут было не помочь. Лазар и Тависса сразу замолчали, глубоко дыша после такого выхода эмоций.
– Госпотин! – выпалил мастер-капитан, все же не сумев смолчать. – Та как же так?! Ну не может же этого быть!
«Конечно, не может», – с горечью подумал Декар, окидывая бойкого погорца взглядом. Лазар становился все более симпатичным ему как солдат и человек. С таким бы он не отказался стоять плечом к плечу с копьями против конницы.
Этого предательства, о котором ему сказали люди, пришедшие следом за вестовыми, не могло быть. Иначе все то, что они создавали вместе с Виамаром, Долимаром и еще десятком преданных и надежных людей в течение нескольких лет, не имело бы никакого смысла. Вся сила и мощь их войска, собранного на границе, чтобы дать отпор Кразору, была бы тогда пустой и глупой тратой времени. Нет, с этим Декар не был согласен, но он был солдатом Короны и никогда об этом не забывал.
Снаружи доносился шум. Лагерь гудел, растревоженный плохими новостями. И без того измотанные и уставшие люди не могли уснуть. Они собирались у костров и тихо обсуждали случившиеся. В основном с грубой бранью, как Лазар и Тависса. Бессильная человеческая злоба.
– Лазар, –