ничего не растёт, даже репейник, а тут – надо же – целый сугроб. Может быть, по весне из этого сугроба вылупится какой-нибудь добродушный дракончик, который дунет, плюнет, прищурится – и превратит самый обычный земной двор в инопланетный оазис. А может быть, весна не наступит никогда.
Труднее всего поверить в весёлые ручейки, проворно бегущие по асфальту, когда и асфальта никакого нет, нет вообще ничего, белый снег – как белый лист, и только диковинные, загадочные, ювелирные снежинки всё падают и падают с неба. Их можно ловить ртом, а можно, раскинув руки в стороны, танцевать и вертеться волчком среди этой метели, совсем без смысла и пользы. Пускай потом голова закружится – просто с непривычки ты сделал слишком большой глоток Зимы.
Наташа не смогла удержаться от соблазна и пригласила метель на белый танец, прошлась с ней вместе в туре вальса до покосившегося особнячка Тринадцатой редакции и ловко открыла своим ключом входную дверь.
Это некоторые, не будем указывать пальцами на Шурика и Виталика, вечно опаздывают на работу, а опоздав, барственно тычут пальчиком в кнопку домофона, так что дверь открывается перед ними как бы сама собой. Дай им в руки ключ, так они полчаса перед дверью простоят, соображая, где тут замочная скважина и какое волшебное слово надо произнести, чтобы попасть внутрь. Ну, может быть, Шурик будет честно стоять, а Виталик плюнет, воровато оглядится по сторонам, да и полезет в свой кабинет через окно – всё равно он его никогда не закрывает, растяпа.
Наташа аккуратно вытерла ноги и взбежала по лестнице на второй этаж. Несмотря на не вполне рабочий, и, если уж начистоту, более чем воскресный день, в приёмной обнаружились Лёва с Гумиром. Ну, Гумиру можно – он тут живёт. А вот Лёва, интересно, что здесь забыл?
– Привет, ребята, я не помешаю? Или у вас секреты? – помахала рукой Наташа и, не дожидаясь ответа, направилась к гардеробу, чтобы повесить пальто.
– Не помешаешь. У нас так – общая трепология в ожидании трудовых подвигов, ничего секретного, так что присоединяйся, – вполне приветливо кивнул Лёва.
– Слушайте, вот вам же платят-то небось – мало! – обличительно сказал Гумир, видимо продолжая мысль, прерванную появлением Наташи.
– Ну и?… – потянулся за пепельницей Лёва. На стенах упреждающе затрепыхались плакаты, строго воспрещающие курение в приёмной, но Разведчик на них даже не взглянул.
– А вы на работу по воскресеньям ходите! – Гумир выложил на стол главный козырь, вытащил из-за уха папиросу, примял её и принялся нетерпеливо оглядываться в поисках зажигалки.
– Чья бы корова мычала! – покачал головой Лёва, протягивая ему огонь. – Тебе-то вовсе за работу не платят, а ты тут только что не живёшь. Вернее, живёшь. И работаешь день и ночь.
– Так это же такая работа?! Какая же это работа? Это песня! – блаженно улыбнулся Гумир и запыхтел своей папироской. Но тут же посерьёзнел, вскочил с места и двинулся к выходу. – Ладно, я с вами лясы точу, а у меня там уже всё, наверное, протестировалось. Придумал одну примочку, второй день об неё убиваюсь.
Гумир – компьютерный гений, мечтающий создать операционную систему будущего, которая затмит все прочие (особенно Windows), будет распространяться бесплатно, почти не занимать места на диске и иметь абсолютный иммунитет к компьютерным вирусам, даже к тем, которых ещё не изобрели. Вообще-то заветная мечта Гумира, как выяснилось при близком знакомстве, формулировалась следующим образом: не мешайте работать и дайте поесть. Поскольку его желание почти полностью совпало с требованием заместителя начальника Тринадцатой редакции, Константина Петровича Рублёва, – найти кого-нибудь, кто соображает в компьютерах, и чтобы ему можно было совсем ничего не платить, – то Гумир был аккуратно извлечён из ненавистного видеопроката, в котором он не работал, а только служил за весьма скромное жалованье, и препровождён в подвал, где из бывшей комнаты отдыха и релаксации соорудил себе весьма уютное логово. По служебной инструкции Гумир подчиняется Виталику – или, если называть вещи своими именами, относится к нему с особой симпатией и время от времени демонстрирует «начальнику» своё детище. Виталик трепещет от сознания того, что его, единственного в мире, подпускают так близко к этому чуду, поэтому требовать, чтобы Гумир выполнял свои должностные обязанности, ему уже потом как-то неловко. Зато самого Виталика в последнее время просто загоняли. Вот и Наташа с Лёвой тоже – нарочно приехали в воскресенье, чтобы лишний раз помучить несчастного Техника.
– У тебя тоже, что ли, носитель? – спросила Наташа у Лёвы, старательно ударяя пальцем о палец и устанавливая защиту. – Кофе будешь?
– Два раза угу, – отозвался тот.
– Что это на них нашло? До весны ещё жить и жить, а они разжелались тут. Я вообще к Катьке шла стричься, она же теперь мастер в дорогом салоне. Но не видать мне новой стрижки, потому что… ну, ты можешь представить.
– Могу, – кивнул Лёва. – Я всю ночь с однокурсниками пил – случайно встретились, ну и вот, решили накатить, вспомнить былое. Проснулся – муторно, холодно, хочется уснуть и проснуться заново лет этак через сто. А лучше даже родиться кем-нибудь другим – скажем, бабочкой. Но вместо