верности, – тот и награждается величайшими почестями. При виде таких порядков все населяющие Азию народы впали в нечестие и несправедливость, ибо каковы правители, таковы по большей части оказываются и подданные их. Итак, в этом отношении персы теперь несомненно стали бесчестнее, чем прежде.
Их отношение к деньгам тоже утратило прежнюю безупречность. Теперь они не только явных преступников, но и ни в чем не повинных людей хватают и принуждают без всяких оснований выплачивать штраф, так что лица, слывущие богачами, дрожат от страха не меньше тех, кто многократно нарушал закон. Поэтому состоятельные люди также не желают показываться на глаза сильным мира сего и не решаются даже являться на службу в царское войско. И кто бы ни начал с персами войну, любому предоставляется полная возможность безнаказанно находиться в их стране ввиду такого нечестия их правителей перед богами и такой их неправоты перед людьми. Бесспорно, образ мыслей персов стал гораздо низменнее, чем когда-то» (Ксенофонт. Киропедия. VIII. Пер. Э.Д. Фролова).
Безусловно, в этом описании много правдивого, но много здесь и пропаганды, и, когда Ксенофонт говорит о персидской армии, что их всадники не лучше их придворных, лакеев и поваров и что они не владеют техникой боя, в контексте военных действий Александра его заявления выглядят абсурдными. Он считает, что было огромной ошибкой отказываться от коротких копий, которыми Кир вооружил своих всадников, и заменять их дротиками, и сетует, что тот больше полагался на количество, а не на качество, набирая орды необученных призывников. Ксенофонт осудил Кира и за то, что он стремится компенсировать недостаток доблести и патриотизма набором иностранных наемников. Платон говорит, в сущности, то же самое: «Когда случается надобность, чтобы народы сражались за них, они не встречают никакой готовности подвергаться вместе с ними опасностям и сражаться за них, так что все их неисчислимые полчища оказываются непригодными для войны. И вот, точно у них недостаток людей, нанимают они наемников и думают найти спасение при помощи чужеземцев» (Законы. III, 697–698. Пер. А.Н. Егунова).
По численности армия Дария вовсе не походила на описанную Аррианом и другими историками, поскольку бесчисленные полчища, о которых они повествуют, это лишь пропагандистские трюки, либо такая армия существовала только «на бумаге» и включала всех новобранцев, в теории пригодных для службы. Царская армия, как и в прошлом, состояла из царской охраны – вероятно, 4 тыс. единиц, около 22 тыс. греческих наемников, а также неопределенного числа всадников, численность которых Тарн оценивает максимум в 50 тыс. человек, которых Дарий никогда не задействовал полностью (Развитие военного и морского дела в период эллинизма. С. 153–154). 10 тыс. «бессмертных», кажется, куда-то исчезли.
Таким образом, в 336 г. до н. э. обстоятельства благоприятствовали предстоящему вторжению в Персию, хотя македонской армии надо было преодолеть огромные пространства, чтобы добраться до жизненно важных центров империи; море было в руках персов, а несметные богатства