Индейка с каштанами. Аркадий Аверченко

у, все-таки неловко – твой же родственник. Ты выйди, поздоровайся. Ну, дай ему рубля три, в виде подарка.

      – А ты сама не можешь его принять?

      – Здравствуйте! Я и то, я и се, я и туда, я и сюда, я и за индейкой присматривай, я и твоих племянников принимай?..

      – Да, кстати, что же будет с индейкой?

      – Это уж как ты хочешь. И сегодня гостей на индейку позвал, и завтра гостей на индейку позвал! А индейка одна. Не разорваться же ей… Распорядился – нечего сказать!!

      – А нельзя половину сегодня подать, половину завтра?

      – Еще что выдумай! На весь город засмеют. Кто же это к столу пол-индейки подает?

      – Гм… да… Каверзная штука. Ну, где твой этот дурацкий Степа – давай его сюда!

      – Какой он мой?! Твой же родственник. В передней сидит. Позвать?

      – Зови. Я его постараюсь сплавить до приезда гостей.

      В кабинет вошел племянник, Степа, – существо, совсем не напоминающее распространенный тип легкомысленных, расточительных, элегантных племянников, пользующихся родственной слабостью богатого дяди.

      Был Степа высоким, скуластым молодцом, с громадным зубастым ртом, искательными, навсегда испуганными глазами и такой впалой грудью, что, ходи Степа голым, – в этой впадине в дождливое время всегда бы застаивалась вода.

      Руки из рукавов пиджака и ноги из брюк торчали вершка на три больше, чем это допустил бы легкомысленный племянник из великосветского романа, а карманы пиджака так оттопыривались, будто Степа целый год таскал в каждом из карманов по большому астраханскому арбузу. Брюки на коленях тоже были чудовищно вздуты, как сочленения на индусском бамбуке.

      Бровей не было. Зато волосы на лбу спускались так низко, что являлось подозрение: не всползли ли брови в один из периодов изумленности Степы кверху и не смешались ли там раз навсегда с головными волосами? В ущельи, между щекой и крылом носа, пряталась огромная розовая бородавка, будто конфузясь блестящего общества верхней волосатой губы и широких мощных ноздрей…

      Таков был этот бедный родственник Степа.

      – Ну, здравствуй, Степа, – приветствовал его дядя. – Как поживаешь?

      – Благодарю, хорошо. Поздравляю с праздником и желаю всего, всего… этого самого.

      – Ага, ну-ну. А ты, Степа, тово… Гм! Как это говорится… Ты, Степа, не мог бы мне где-нибудь индейки достать, а?

      – Сегодня? Где же ее нынче, дядюшка, достать. Ведь первый день Рождества. Все закрыто.