у и, тем более, не красным – агрессивную. Повезло! Но, где я?»
Дотянулся до рычага аварийного открывания спасательной капсулы. С шипением защитный колпак отстрелился, и яркий дневной свет на некоторое время меня ослепил.
«Надо выбираться, но почему капсулу раскачивает, как будто она стоит на шарнирах».
– Что ж такое! – не сдержался, выругался, после того как осмотрелся. Вокруг, куда только простирался взгляд, вода. Много воды. Из-за этого и спасательная капсула равномерно раскачивалась на волнах, хорошо, что несильно.
«М-да. Попал. И не поймёшь куда плыть».
Дотянулся и зачерпнул забортную воду, попробовал – солёная.
«Ещё лучше! Я что, в океан упал?! И что делать дальше?»
Вернулся к датчикам анализаторов спасательной капсулы. Убедился, что все показатели в норме, кроме одного: индекс гравитации фиксировался ниже привычной на двадцать четыре процента.
«Я-то думал, почему всё так легко даётся, и отстегнуться, и подняться и, держась одной рукой перевалиться через борт, и вернуться назад в ложемент капсулы. Ну что ж, легче будет плыть. Надо определиться только в какую сторону».
Затягивать с выбором направления не стал. Сначала попробовал плыть в спаскапсуле, но нормальных вёсел не было и даже с учётом моей, на четверть повысившейся силой, это действие оказалось бесполезным. Пришлось разоблачиться из скафандра и остаться только в нижнем белье и спасательном жилете. Хорошо, что погода тёплая, но не жарко.
Светило расположилось высоко в зените, но определить время года или, какие на планете особенности погодных условий, мне не удалось. Бортовой компьютер капсулы определить своё местоположение относительно известной карты Галактики не смог, а соответственно и эта планета была неизвестна.
В очередной раз осмотрелся и определил для себя направление куда плыть. Вдалеке, на границе радиуса обнаружения, бортовой сканер капсулы зафиксировал неподвижный объект, а когда удалось рассмотреть тёмную полоску, я предположил, что это суша и, не дожидаясь ухудшения погоды, прыгнул в воду.
Плыл долго, часто отдыхая. Хорошо, что из-за пониженной силы тяжести физические нагрузки давались легче. Когда солнце зашло, я, падая от усталости, выбрался на песчаный пологий берег, с трудом отстегнул спасательный жилет, поднялся чуть выше линии моря, и рухнул без сил, провалившись в беспамятство.
***
– Гурдун! Ступано вара! – услышал первое, когда очнулся. Попробовал пошевелиться, но руки оказались связаны сзади, а на голове плотный мешок, который не давал возможности рассмотреть, что происходит вокруг. Чувствовал, что лежу на чём-то твёрдом и, наверно, меня везут в повозке.
– Я – Павел Кенгирский! Представитель Альянса! Развяжите! – сказал, откашлявшись, но мои слова потонули в гулком гоготе.
– Павлос! Ог Павлос! Ха-ха-ха. Гуано верана павлос.
– Павлос, ситарно генирта вухуно.
Хохот раздавался со всех сторон, но повозка не останавливалась, продолжала движение.
Сколько времени меня везли неизвестно куда, не понял. Под мерный скрип повозки несколько раз проваливался в забытьё. Через надетый на голову мешок не понимал, день сейчас или ночь. Когда в очередной раз очнулся, разболелась голова, хотелось пить и есть. Я хоть и подкрепился перед заплывом, и с собой взял немного съестного из аварийного запаса, но времени прошло достаточно, и жажда, и голод давали о себе знать.
– Есть кто? Развяжите, мне в туалет надо! – сказал, почувствовав, что повозка остановилась, но в ответ вновь услышал непонятную речь. Меня подхватили под руки, сдёрнули с повозки и поставили на землю. Сняли с головы мешок, и мой взгляд упёрся в тело, облачённое в кожаную одежду. Поднял глаза вверх. На меня, сверху вниз, скалился человек высоченного роста, метра два с лишним, не меньше.
– Гударо, гударо, – проговорил он, подталкивая меня в спину. Удивляться пришлось недолго. Как только глаза привыкли, увидел, что вокруг меня, также с завязанными руками, стоят шестеро высоченных аборигенов, а чуть поодаль ещё десяток, облачённых в подобие военной формы и с оружием. Они между собой о чём-то громко говорили, но тут же притихли, когда появился солидно одетый пожилой мужчина. Пришёл к выводу, что прислушиваться к разговору не стоит, всё равно ничего не понимаю, и осмотрелся, куда же я всё-таки попал.
Мы, семеро, стояли, выстроившись в шеренгу возле повозки на небольшой, расчищенной от камней площадке, ограниченной с трёх сторон деревянным забором метра в четыре высотой. А с другой стороны, куда только не простирался взгляд, скалистая порода. Обломки камней, гружёные повозки накрытые тканью, брошенные в кучу инструменты, а невдалеке, в ряд, неказистые бараки.
«Я что, в каменоломню или на рудник, какой попал?» – пришла ужаснувшая мысль. По лицам стоявших рядом неизвестных мне аборигенов, понял, что дело дрянь. Все, кого я только видел, выше меня не менее чем на голову, а если определить средний рост из тех, кто рядом, то выходило, что он составляет не менее двух метров двадцати – двух метров тридцати сантиметров и это при моём метре семьдесят с хвостиком.
«Прям,