ногочисленных учеников Гумилева, превратился в «первого критика эмиграции», по определению Георгия Иванова[1]. Последующие публикации в «Последних новостях» (1928–1940) и «Числах» (1930–1934), окончательно закрепившие за Адамовичем этот титул, – уже публикации зрелого человека, сформировавшегося мастера.
В жанре критики Адамовичу случалось выступать и раньше, начиная с 1915 года. После расстрела Гумилева он был уже главным критиком петербургского Цеха поэтов, так что, например, третий, последний в России, альманах Цеха поэтов почти наполовину состоял из его статей и рецензий. Но по большому счету, все это было только пробой пера. В «Звене» Адамович развернулся уже по-настоящему.
Приехав в Париж в конце лета 1923 года, свое знакомство с литературным миром парижской эмиграции Адамович начал с визита в редакцию «Звена». Этот визит и решил его судьбу. М.М. Винавер, ознакомившись с небольшой папочкой публикаций Адамовича, предложил ему написать что-нибудь для газеты на пробу. 10 сентября 1923 года в 32 номере «Звена» появилась первая публикация Адамовича – статья «Поэты в Петербурге». За ней последовали другие статьи, стихи, переводы. Начиная с 35 номера, в анонсе среди постоянных авторов появляется фамилия Адамовича и уже не исчезает со страниц «Звена» до самого последнего номера.
В 1923–1924 гг. Адамович публикуется в «Звене» почти через номер, заполняя газету самым разнообразным материалом: параллельно с его стихами и оригинальными статьями (к которым он не подобрал еще окончательного названия, именуя их то «Литературными размышлениями», то «Литературными заметками»), появляются и явно заказные рецензии, обзоры французских журналов и т. п. В это время Адамович – рядовой сотрудник газеты, один из нескольких критиков «Звена», не особо из этой блестящей когорты выделяющийся. Достаточно упомянуть имена основных сотрудников: В.В. Вейдле, К.В. Мочульский, Д.П. Святополк-Мирский, Н.М. Бахтин, П.М. Бицилли. А помимо них в «Звене» публиковали свои критические работы еще и З.Н. Гиппиус, П.П. Муратов, А.Я. Левинсон, Б.Ф. Шлецер, Г.Л. Лозинский, С.М. Волконский. Чтобы выделиться на таком фоне, нужно было обладать особым талантом, и первенство Адамовича в этом ряду было признано хотя и не сразу, но почти единодушно.
В 93 номере «Звена» (10 ноября 1924) впервые появляются «Литературные беседы» Адамовича, которым суждено было стать «гвоздем» каждого номера вплоть до прекращения издания. В конце 1924 года «Литературные беседы» появляются через номер, а начиная с 1925 года становятся постоянной рубрикой: литературная часть газеты на второй странице неуклонно открывается «Литературными беседами».
Редакция отчетливо осознавала «Беседы» как самую удачную рубрику, «изюминку» каждого номера, и не ошибалась в этом. Именно «Беседы» вызывали наибольший интерес у читателя, приносили наибольшее количество откликов, возбуждали самые яростные споры. «Обратная связь» редакции и читателей была установлена во многом именно благодаря «Беседам».
И получилось это от того, что Адамовичу удалось найти нужный тон разговора с читателем. Тон не назидания, не пропаганды, не сообщения, а именно разговора: размышления, тон искренний, заинтересованный. Живой интерес Адамовича к «самому главному» в литературе передавался читателю и вызывал столь же живой отклик. Эта-то особенность «Бесед» и обусловила их живучесть, выдвинула на первое место в ряду блестящей критики «Звена».
В 1925 году, когда период становления «Звена» был завершен, роли распределены, а издание утвердило в глазах эмигрантской общественности свою высокую репутацию, окончательно определилась и репутация Адамовича как главного литературного критика «Звена» и одного из самых интересных критиков эмиграции вообще. Репутация эта была создана в первую очередь «Литературными беседами», хотя Адамович и помимо них поставлял «Звену» огромное количество материалов. Он вел постоянную рубрику «Отклики» под псевдонимом Сизиф, писал обзоры «Новое во французской литературе» под псевдонимом Ю. Сущев, рецензировал новые книги эмигрантских, советских и иностранных авторов, подписываясь инициалами или не подписываясь вообще.
После смерти М.М. Винавера, с октября 1926 года Адамович становится не только ведущим критиком «Звена», но и правой рукой М.Л. Кантора, практически соредактором, во многом определяющим литературную политику журнала. Кантора такое сотрудничество вполне устраивало, о чем свидетельствует переписка двух редакторов, а также их последующая совместная деятельность по изданию журнала «Встречи» (1934) и антологии «Якорь» (1935).
Любопытно, что именно Адамович, о котором часто писали и говорили, как о человеке мягком, излишне учтивом и ко многому равнодушном, в письмах Кантору все время настаивает на придании «Звену» большей остроты: «“Звену” нужно что-то впрыснуть и оживить… У нас слишком салонный тон и слишком мало темпераментов»[2]; «О “Звене” я полон полу-сомнений, полу-соображений. Что-то в нем “не так”»[3].
В 1926 году, после того, как «Звено» перешло на журнальный формат, политика окончательно была оттеснена на задний план, и каждый номер журнала открывался «Литературными беседами» Адамовича, которые таким образом выполняли роль своеобразной передовицы.