ении, не видел её владельца и пассажиров? Тоже нет. Мало ли таких брошенок ржавеет во дворах, занимая дефицитные парковочные места?
Может быть, её цвет? Да, вот он был необычен. Боюсь, теперь даже самое продвинутое оборудование для колеровки автоэмалей не сможет попасть в этот оттенок зелёного. Это был цвет времени. Тот цвет, который приобретали стены в подъездах или школьные парты в классах через много лет после их первой покраски, когда свежесть молодой листвы уже необратимо потускнела, впитав солнечный свет, пыль и микрочастицы людских судеб. Таким же матово-блёклым был зелёный цвет этой «копейки», выделяясь подлинной глубиной на фоне полировки современных одноразовых автомобилей.
И главное – «копейка» совсем не выглядела как сорокалетняя машина, которая годами стоит на одном и том же месте под открытым небом: не было характерного мусора под лобовым стеклом; колёса были не спущены; на кузове, бамперах и колпаках не проступали следы коррозии. Я ничего не понимаю в машинах, но готов был биться об заклад, что этот аппарат на ходу. Я чувствовал, что «копейка» использовалась! Не знаю кем и как, но точно использовалась!
Я окончательно утвердился в этом пару дней назад, когда снова шёл через двор соседнего дома. Не устояв перед магнетизмом старой машины, я скользнул настороженным взглядом по её фарам-блюдцам. В этот момент в них отразились солнечные лучи, нащупавшие прореху в облаках, которую тут же заштопал ветер. И «копейка» мигнула мне условным знаком известным каждому автолюбителю: «Будь осторожен, впереди опасность!» По позвоночному столбу пробежал холодок, и я на ходу споткнулся, мысленно чертыхаясь и укоряя себя за бытовой мистицизм.
Той ночью мне приснился сон. Я стоял вверху на самом краю огромной воронки. До её центра было очень далеко: виднелась лишь точка чернеющего провала в глубине. За краем воронки лежало внешнее безвременное НИЧТО, по крайней мере, у меня просто не нашлось других слов, чтобы описать эту субстанцию. Тем временем, центростремительные силы воронки начали медленно закручиваться. Я всем телом чувствовал слабое давление среды, словно пока ещё деликатное приглашение прокатиться на этой чудовищной спиралеобразной карусели. Давление росло, я выставил одну ногу вперед для упора, чтобы балансировать на узкой полосе. «А если поддаться течению и упасть в воронку, не вынесет ли меня снова на её верхний край?» – во сне я задал вопрос сам себе и проснулся, не успев на него ответить.
С того дня меня волновал один вопрос: одинок ли я в своём открытии? Для меня было уже очевидно то, что эта «копейка» не обычный автохлам. Наверняка, несоответствие внешнего вида и характера эксплуатации машины должно было привлечь внимание, по крайней мере, постоянных соседей по парковке.
Эта импровизированная парковка представляла собой заасфальтированный кусочек двора на четыре машино-места. Шлагбаума, разметки, персональных привязок к номерам квартир или машин она не имела и функционировала по простому принципу: «кто первый встал – того и тапки». Поэтому рядом с «копейкой» постоянно сменялись автомобили жильцов соседнего дома.
Сектор, в который попадала эта часть двора с парковкой, хоть и под углом, но неплохо просматривался с моего балкона. На нём я в ближайший выходной и организовал наблюдательный пункт. Для отвода глаз любопытных соседей я взял толстую книгу и стал смотреть в сторону «копейки».
2
Выходные закончились, нужно было идти на работу. Для чистоты эксперимента наблюдать за машиной я решил всю неделю. Пришлось расчехлить видеокамеру и откопать на антресоли штатив. Ёмкости бортовой карты памяти при видеозаписи на стандартных установках должно было хватить часов на десять, как раз к моему возвращению с работы.
Утром понедельника я выставил камеру и задал на ней необходимое увеличение. На балконной потолочной сушилке я на плечиках подвесил свою, якобы постиранную, длинную куртку – она полностью закрыла камеру и верхнюю часть штатива, охватывая их снаружи. Расстегнув вторую снизу пуговицу куртки, я аккуратно выставил глазок объектива в образовавшуюся щель. Закончив с этими шпионскими играми, я включил режим записи на камере и отбыл к месту несения службы.
Видеоархив за день я каждым вечером скидывал на компьютер, и к субботе в папке «Копейка» уже лежали пять одинаковых файлов-кирпичиков, различающихся только последней цифрой в наименовании. Просматривал я их на ускоренном воспроизведении, «подтормаживая» только в моменты появления людей около машины. Собственно, ради фиксации их поведения всё это и было задумано. Хотя, не скрою – от самой «копейки» я тоже готов был ждать чего угодно: шарообразных объектов, энергетических полей и всякой прочей «эзотерики».
Ожидаемо, соседствующий автопарк оказался невелик: два сарая-внедорожника, три корейских седана и пяток дальних потомков самой «копейки», в разное время исторгнутых конвейером АвтоВАЗа.
На ускоренной перемотке они с тараканьей скоростью крутились вокруг «копейки», как персонажи шоу Бенни Хилла. Для антуража не хватало только той же весёленькой музычки. Но веселья мне просмотр не добавил.
Эта суета, наоборот, только подчеркивала непоколебимость старой машины, которая словно